Дорогие ребята!

Вы, конечно, уже знаете, что Элла и её друзья живут в Финляндии. А знаете ли вы, где находится эта страна? Она расположена на севере Европы и граничит с Россией, так что мы с финнами — ближайшие соседи. Например, жители Санкт-Петербурга ездят в столицу Финляндии — Хельсинки — просто на автобусе! Южным концом Финляндия упирается в Балтийское море, там расположен её самый «летний» город — Ханко. А на севере простирается суровая Лапландия, большая часть которой лежит за Полярным кругом. И там, на горе Корватунтури, что значит «Заячья гора», совсем недалеко от российской границы, живёт финский Дед Мороз! Финны зовут его Йоулупукки, в переводе с финского — Рождественский Козёл. С ним живёт его хозяйка — Моури, а помогают им гномы, которые весь год следят за тем, как ведут себя дети, разбирают рождественскую почту и мастерят подарки. Ух, как сразу захотелось туда поехать и с ними познакомиться! А пока почитаем, что получилось из такого знакомства у Эллы и её одноклассников.

Меня зовут Элла, и я во втором классе. Точнее, вот прямо сейчас я в аэропорту, но у нас по-прежнему хороший класс и хороший учитель. Точнее, раньше был хороший, а теперь стал немножко нервный.

Наверное, из-за Пата. Пат пропал как раз в тот момент, когда нам уже пора было бежать на самолёт. Точнее, он не пропал, потому что мы-то все знали, куда он делся. Он делся в дыру под чёрными резиновыми шторками. Перед этим туда же уехал по движущейся ленте его чемодан и все наши чемоданы тоже, и тут Пат вспомнил, что в чемодане у него остался паспорт. У нас-то у всех паспорта были в руках, потому что мы улетали за границу.

— Багажная лента не предназначена для детей. Она только для чемоданов, — сказала учителю тётя, которая работает в аэропорту.

— Зато я предназначен, — вздохнул учитель.

— Что, простите? — не поняла тётя.

— Моё предназначение — это дети! И один из них только что уехал на ленте вон туда, — пояснил учитель.

— Не может быть. Багажная лента перевозит только чемоданы. — Тётя, кажется, начинала сердиться.

— Простите, а куда она их везёт? — вмешалась в разговор жена учителя.

— В багажный терминал, там чемоданы и остальной багаж распределяют по самолётам, — сказала тётя.

— О, а можно распределить Пата на самолёт в Индию? Давайте мы доплатим сколько нужно, и дело с концом, — предложил учитель.

Мы все, конечно, удивились, потому что знали, что летим не в Индию, а в какое-то другое место. Мы забыли, как оно называется, помнили только, что оно за границей.

— Успокойся, дорогой, — сказала жена учителя.

Тётя ничего не сказала. Она позвонила по телефону.

Спустя мгновение рядом с нами возник охранник. У него была очень красивая форма и очень сердитое лицо.

— У вас тут проблемы? — осведомился он у сердитой тёти.

— У нас тоже, но это ничего, — ответил учитель.

— Они хотят отправить ребёнка багажом в Индию, — сообщила тётя.

— Это запрещено. Багаж — это багаж, а люди — это люди.

— А охранники — всегда охранники, — заметил учитель.

— Это вы к чему? — не понял охранник.

— Послушайте, это просто недоразумение, — попыталась объяснить жена учителя, оттаскивая его подальше от охранника.

Мы, к сожалению, так и не узнали, в чём заключалось недоразумение — как раз когда жена учителя пыталась это объяснить, охранник засвистел в свисток. Потому что учитель тоже поехал на ленте туда, куда можно только чемоданам.

— Стоп! — закричал охранник, но было уже поздно: учитель исчез за чёрными шторками.

— Это у вас точно будет перевес, дороже заплатите, — ехидно заметила тётя.

Когда охранник тоже уехал за шторки, мы с Тиной, Ханной, Туккой, Сампой, Злюком и всеми остальными принялись послушно ждать своей очереди. Мы очень хотели узнать, кто же поедет следующим. Но лента вдруг остановилась.

— Я так и знал! — заныл Сампа. — Все карусели всегда на мне ломаются.

Некоторое время было тихо, а потом из-за шторок вылезли сначала Пат, потом учитель и последним — охранник.

У Пата в руках был паспорт, и мы все закричали: «Ура!»

И ещё немножко похихикали, потому что у учителя на спине оказалась чемоданная наклейка с надписью: «КАЛЬКУТТА, ИНДИЯ».

Мы бежали со всех ног. Мы очень спешили на самолёт.

Пока учитель с Патом катались на ленте, наш рейс объявили много-много раз. В последний раз там добавили, что капитану корабля надоело нас ждать и если учитель намерен и дальше изображать чемодан, то и на здоровье, а они улетают без нас. Диктор сказал ещё, что за нами надо лучше следить и не давать садиться себе на шею и на багажную ленту тоже. И что вот его-то дети умеют вести себя в общественных местах: их зовут Роза и Мия, они играют на скрипке и занимаются фигурным катанием. Этот диктор, похоже, любил поговорить.

Когда диктор закончил, все тёти и дяди, которые работают в аэропорту, зааплодировали. Мы не поняли, это они нам или диктору, но выяснять было некогда — мы же спешили на самолёт.

— Куда бежать? — спросила жена учителя, запыхавшись.

— Шестой выход, — учитель показал карточку, которая была у него в руке.

У шестого выхода никого не оказалось.

— Последний рывок! — крикнул учитель и рванул в рукав, ведущий к самолёту.

Рукав был ужасно длинный и гулкий. Мы уже думали, что по нему и дойдём до самой заграницы, но в конце концов дошли до двери самолёта. Дверь, к сожалению, была закрыта. Самолёт гудел моторами так, что мы нам пришлось зажать уши. Похоже, они всё-таки решили улететь без нас.

— Хотели сбежать! — прокричал учитель своей жене.

— Что? — не расслышала жена учителя.

— Не выйдет! — крикнул учитель и принялся колотить в дверь.

Никто ему не открыл, и учитель снял ботинок, чтобы стучать погромче. Как раз когда он развязывал шнурки, самолёт начал двигаться. Учитель этого не заметил. Он собирался стукнуть ботинком по двери, но двери перед ним уже не было. Самолёт отъехал так далеко, что учитель попал ботинком по стеклу кабины пилота, покачнулся и непременно упал бы на землю, если бы в последний момент не ухватился за «дворники» и не забросил ногу на нос самолёта. Мы все подумали, что учитель ужасно ловкий для своего возраста.

Самолёт откатывался всё дальше, а учитель так и висел на «дворниках».

— Пустите, не то переверну вам самолёт! — кричал он. Он кричал так громко, что мы расслышали даже сквозь шум мотора.