* * *

– Чисти зубы осторожно, – мажет мне скулу кремом от отеков молодая медсестра. – А то швы разойдутся.

– Зачем на зубах нитки? – приподнимаю я брови. Боли не чувствую. Вообще лица не чувствую, как будто и не родное совсем. Хотя последнее так и есть: в этом теле я всего две недели. Щупаю пальцами опухшую скулу и повязку на носу.

– Не на зубах – на губе, дурачок. – Смеется она. – И не вздумай чесать правый глаз.

– Опять швы? – подозрительно прищуриваюсь.

– Ага, – улыбается она.

– Прямо на глазу? – испуганно открываю рот.

– На веке! Так, господин Бесонов, прекратите корчить рожицы, – говорит в шутливом тоне. – И не двигайтесь. Дайте обработать ваши синяки.

Послушно замерев, оглядываю ее стройное тело в белом халатике и едва ли не облизываюсь. Коварные подростковые гормоны не сдаются. Когда в последний раз так бурлили андрогены под кожей? Лет десять назад? Да и в свои шестнадцать мне было вовсе не до спокойной жизни. Мир горел, человечество вымирало. Все мои мечты крутились вокруг способа, как прикончить Генералов демонов, а не обласкать симпатичных медсестер. Но этот мир не знает Страшного вторжения. Можно расслабиться, покайфовать обычным подростком… полюбоваться шикарными буферами опять же.

Медсестра замечает кол у меня под простыней и краснеет.

– Господин Бесонов!

– Что? Там уже минут десять ничего не двигается, – честно смотрю я в ее большие глаза.

Она пытается строить из себя строгий медицинский персонал. Но не выдерживает и смеется.

– Выздоравливай, Бесенок, – убирает баночку крема и отворачивается. – Хотя, видимо, ты и так здоров как бык.

– Осеменитель? – подмигиваю ей.

Получаю легкий подзатыльник.

– Бесенок!

Слово снова режет слух, но молчу. Ну что это за детское прозвище! Я – Артем Бесонов, верно, да, а дальше расходимся в показаниях. В старом мире жил-да-мочил чудовищ боец-демоник по кличке Перун, здесь же валяется на больничной койке шкет Бесенок. Школьник бесноватый, блин. Ладно, терпим-терпим, Тема, ничего другого не остается.

– Лучше скажи, когда меня выпустишь из больницы? – ухмыляюсь. – Или так сильно понравился, что никогда?

Новый подзатыльник, только в этот раз рука чуть задерживается на моей взлохмаченной шевелюре.

– Доктор сказал, что последствия аварии незначительные, так что скоро. Потерпи немного и увидишься с одноклассниками.

Цокая каблучками, медсестра уходит. Я откидываюсь на пахнущую кондиционером подушку и размышляю. Мое отражение глядит из окна. Лицо действительно мое, только моложе лет на десять. Да и видок в целом… тут и там швы, лицо перекошено. Хотя в Страшном мире мне и не так доставалось. Но благодаря фракталам Высших демонов даже шрамов не оставалось, мигом все затягивалось.

Этот мир другой, он добрый и прекрасный, здесь нет войны с исчадиями ада, зато есть шоколадная паста! Не только мир – сам я другой, хоть и имя, и лицо те же. А еще мои родные здесь живы и здоровы. Может быть, это рай? Ведь Страшный мир спасен, Владыка выводка мертв, и я тоже вроде бы. Заслужил же, в конце концов, вашу мать, после стольких лет бойни.

Что помню из последнего в Страшном мире? От воспоминания сразу наворачиваются слезы. Мои друзья пожертвовали собой, бросились в пасти тираназам ради того, чтобы я один прошел дальше. Ради мизерного шанса спасти мир. И я оправдал их глупую веру. Замочил Градгроба и скинул огромную вонючую тушу в шипящую магму Эразина. До сих пор в ушах гремит урчание жерла беснующегося вулкана. Дальше темнота. Неужели раны доконали? Не должны: подумаешь, руку отсобачило, да острый осколок гранита бок насквозь пробил. И не с таким дерьмом выживал. Однажды фрактал Четвертого Генерала Эсклопа заново отрастил мне тело буквально с нуля. Только брызгающая кровью голова и осталась – закатилась в расщелину скалы, пока остальным пировали визжащие гарпиусы.

Возможно, яд. Помню, как метровые когти Владыки выводка отсвечивали фосфором в тени утесов. А может, просто оступился и свалился в магму. М-да, вот это героическая смерть Перуна-демоника. Генералов замочил, Градгроба пересилил, а на своих двоих не устоял. Хотя с урока по истории помню: великие мужи частенько помирали от всякой банальщины. Петра Первого, например, простуда довела. Слабое утешение, черт.

Рай или нет, но закинуло меня в тело пацана, пережившего автомобильную аварию. Не знаю, где теперь сам Артем-Бесенок, месяц тело пролежало в коме, прежде чем обрело нового хозяина. Очень не вовремя водителя автобуса дернуло на встречку – в самый разгар абитуры. В итоге парень первое сентября пропустил, экзамены в старшие школы тоже профукал. Хотя благодаря спортивной стипендии за мной до сих пор числится место в одной из лучших гимназий страны. Бесенок-то не абы кто, а сам чемпион Всероссийских игр по саммо среди учеников средней школы. Звезда местная, уже паре санитаров пришлось дать автографы.

В палату стучатся, заглядывает моя сестренка Лена.

– Братик, не спишь?

– Нет, – тут же подбираюсь я повыше.

В Страшном мире сестренка умерла в самом начале Вторжения, я сам закрывал веки на ее опаленном личике. Именно у ее трупа я впервые сражался насмерть и прибил первого демона-ксинуса. Так начался мой путь демоника.

Четырнадцатилетняя девочка подходит ко мне, и мое сердце сжимается. Те же голубые глаза, те же короткие светлые волосы. Все, пора вставать с койки – пока разлеживаюсь тут, сестренку могут обидеть. Снова.

– Братик, смотри, кто со мной пришел.

Пятеро широкоплечих парней вваливаются в палату. У всех разного цвета волосы.

– Бро, здоров! – хрипит блондин. У него что-то с горлом?

– Бесенок смирно лежит? Точно снег в жару пойдет, – ухмыляется брюнет с пушистыми ресницами. Лена бросает на него долгий взгляд. Замечаю, как в ее глазах пляшут горячие искры. Едва сдерживаюсь, чтобы не выкинуть парня в окно.

– Харэ разлеживаться, Тём. Нас осенние игры ждать не будут, – всплескивает руками рыжий.

– Ага-ага, куда мы без нашего капитана, – хмыкает красноволосый. Он что, крашеный? Серьезно? Как девчонка?

– Даже тренировки без тебя не ладятся, хоть тренер Хромов гоняет до седьмого пота, – а этот вообще зеленоволосый. Вот же радуга ко мне привалила. Прямо корейская поп-группа пожаловала. Странно, что у меня самого не желтый окрас для гармоничности.

Меня в шутку бьют по плечу, толкают, подначивают. Ленка в сторонке тихо улыбается. Радуется, что у братика столько верных друзей. А я радуюсь, что сестренка жива.