Посвящается Энди

Η μεγάλη βλακεία είναι θάνατος

Неизвестный автор

И ничто на свете не могло сравниться с Чудищем в его безобразии.

Неизвестный автор.

Повесть об Ужасном Чудище (из книги «Волшебные сказки о феях и блаженных духах»)

Заклятие костей — древня наука волхвованиа, када подымають покойников.

Словарь Джонсена (1625)

В последний раз мы с вами виделись в Пагспарвсе — старинной деревушке, затерянной в горах, из которой я никак не могла выбраться, потому что все окрестности замело снегом. В той самой деревушке, где — помните? — героям «Черной книги секретов», Ладлоу Хоркинсу и Джо Заббиду, пришлось пережить столько неприятностей. И вот, пока я дожидалась наступления оттепели, дабы двинуться дальше по их следам, мне удалось раскопать корни еще одной увлекательной истории, которая произошла в городе к югу от Пагспарвса. В общем, в конце концов я решила направиться в этот город, называемый Урбс-Умида, — ведь должна же я была своими глазами увидеть, где жили злобные родители юного Ладлоу, от которых он сбежал без оглядки.

Река Фодус, верная своим привычкам, медленно катит сонные воды через самое сердце города. Северная его сторона разрослась и разбогатела, зато южная пришла почти в полное запустение. Имея в своем распоряжении лишь те скупые сведения, которые оставил в своих мемуарах Ладлоу, я, потратив три дня на поиски, обнаружила наконец ту узкую улочку, в которой располагалась лавка Амбарта Джеллико, доброго друга Ладлоу. К моему немалому удивлению, оказалось, что лавочка все еще существует и владеет ею некто мистер Этельред Джелко, антиквар. У этого-то господина я и приобрела изящный деревянный ларчик, в котором хранились потрепанные обрывки дневника Пина вперемешку с вырезками из «Ведомостей», где я впервые встретила упоминание о Бенедикте Пантагусе и Юноне.

По отношению к тому, о чем повествуется в «Черной книге секретов», «Заклинатель Костей» не является ни продолжением, ни предысторией. По-моему, правильнее было бы называть такие сюжеты параллелями. История, о которой речь пойдет в этой книге, разворачивалась в то же самое время, что и приключения Джо Заббиду и Ладлоу Хоркинса в Пагус-Парвусе. Так что читайте и не волнуйтесь: вам совершенно не обязательно знать, что именно произошло в предыдущей книге. Хотя — кто знает? — может быть, дочитав, вы все-таки захотите заглянуть в «Черную книгу секретов».

Впрочем, советовать я, как всегда, не берусь. Мое дело маленькое: открыть читателю то, что мне удалось разузнать.

Ф. Э. Хиггинс, Англия

До чего же я теперь ненавижу это проклятое место, этот кошмарный город. Люди прозвали его Урбс-Умида, что значит «мокрый город», и прозвище это он заслуживает сполна. Он отнял у меня все самое дорогое. Но уже очень скоро настанет день, когда я наконец покину его, вот только выясню всю правду. Я пройду сквозь городские ворота — и с величайшим наслаждением отправлюсь в путь, даже не оглянувшись. Только представьте: никогда больше я не вдохну тошнотворную вонь, запах гнили и разложения, никогда больше из темных углов в меня не вперятся взгляды, полные отчаяния и безысходности, и никогда уже не услышу я имени Деоната Змежаба и не прочту ни одной из его лживых статеек, напитанных ядом, который обильно стекает с кончика его язвительного пера.

Проклятье, до чего же холодно! Зима разгулялась вовсю, а на дворе между тем уже последний февральский день. Ну вот, не могу больше писать, пальцы совсем онемели. Хочется погрузиться во мрак, плотно укутаться во тьму и уснуть. Порой мне кажется, будто на самом деле я вижу сон, будто я уснул и скоро проснусь — и тогда все встанет на свои места. Но стоит подобной надежде закрасться в мое сердце, и я сразу же ощущаю запах реки — страшную вонь, реальность которой не вызывает никаких сомнений.

Мертвое тело, готовое уже поддаться гниению, в холодный зимний вечер не назовешь самой веселой компанией, но, с другой стороны, ведь Пин Карпью занялся этим делом отнюдь не в надежде на остроумную беседу. Ему нужны были деньги. Впрочем, нынешней ночью все было иначе. Если бы покойница, за телом которой он должен был наблюдать, — при жизни ее звали Сивиллой — вдруг ожила и попыталась затеять с ним разговор, Пин был бы не в состоянии ей ответить, даже если бы захотел.

Ибо он только что попал под воздействие какого-то усыпляющего зелья.

Едва ли в силах пошевелиться и уж точно не в силах произнести хотя бы слово, он в полузабытьи лежал на скамье в самом углу темной комнаты. Последним воспоминанием, которое всплыло в его одурманенном рассудке, был тот момент, когда он вышел из дома. Нынешнее же местонахождение было для него полной тайной.

Ценой нечеловеческих усилий Пину наконец удалось приподнять отяжелевшие веки. Пытаясь сосредоточиться, он вперился во тьму, но разглядеть, что происходит вокруг, было очень непросто, тем более что в глазах у мальчишки двоилось. Мысли его были медлительны и бесформенны, подобно облакам, плывущим по небу. Впрочем, в конце концов он решил, что это странное чувство, это одурманивающее гудение у него в голове, где-то между ушами, по-своему даже приятно.

В комнате кто-то шептался: из темноты доносились приглушенные голоса; если бы Пин не противился их убаюкивающим чарам, то непременно снова погрузился бы в забытье. Однако какая-то упрямая часть его сознания пробудилась уже настолько, что он отчетливо понял: нет уж, спать он больше не намерен. Будь на месте Пина в этот момент любой другой мальчуган, ему не удалось бы в таких тяжелых обстоятельствах перебороть сон, но Пин привык к ночным бдениям, которые нередко затягивались до самого утра. Такая уж у него была работа.

Караулить покойников — та еще работенка.

К тому же в кармане у него было припрятано надежное снадобье — склянка, до краев полная воды из Фодуса. До чего же противно было это делать — зачерпывать ядовитую зловонную жидкость; зато сейчас мальчик был ой как рад, что не забыл накануне наполнить склянку. Если бы только Пин смог до нее дотянуться! Его пальцы, обычно такие ловкие, сейчас были словно из мягкой резины; с огромным трудом удалось ему отогнуть клапан и запустить руку в карман куртки. Наконец он сумел нащупать пузырек, обхватить его пальцами и вытащить из кармана. Передохнув, мальчишка вступил в новую битву — на сей раз с плотной пробкой, которой было заткнуто горлышко склянки. Но для этого упражнения пальцы оказались слишком слабы, поэтому ценой невероятных усилий Пин поднес склянку ко рту — хотя при этом ощущение у него было такое, словно рука движется сквозь толщу воды, — и вытянул пробку зубами. Он сделал глубокий продолжительный вдох — и тотчас же взгляд его прояснился, а ноздри изнутри обожгла острая вонь, словно он раскусил горчичное зерно.