Алина Блинова

Моё живое сновидение

1957 год, лето

Всё началось одной душной летней ночью. Мы только недавно переехали к бабушке и дедушке, и я всё ещё не могла уснуть, ворочаясь из стороны в сторону. Джо на другой стороне дивана что-то недовольно проворчала и грубо попросила перестать и дать ей поспать. А я лишь ещё раз перевернулась и уставилась на тяжёлой стол, на поверхности которого отражалась луна. Сон никак не шёл и, в свои полные шесть лет, я не знала почему, хотя сейчас уже могу предположить, что из-за переезда и нового места. Но вот, когда в комнату стали уже пробиваться первые лучи рассвета, уставшие глаза наконец сомкнулись и я погрузилась в тот необыкновенный сон.

Это было на пшеничном поле. На небе ярко светило полуденное солнце, ветер пускал волны по колоскам пшеницы, где-то стрекотали кузнечики. Вокруг никого не было. Непонимающе озираясь, я пошла вперёд, чувствуя, как щекочут голые ноги колоски. Шаг за шагом я понимала и осознавала, что абсолютно одна посреди большого ничего, но мне не было страшно. Скорее спокойно и умиротворённо. Глубоко вдыхая чистый пропечённый солнцем воздух, я приготовилась медленно выдохнуть, как вдруг… споткнулась обо что-то мягкое и тут же упала, больно ударившись щекой об торчащий из земли камень. Нечто мягкое в тот же миг возмущённо произнесло: «Эй, ты что?!». Перевернувшись на спину, я увидела темноволосого мальчишку в старой растянутой зелёной майке и трусах. Он смотрел на меня не то с интересом, не то с удивлением. Сама я была в ночнушке старшей сестры, которое едва закрывала мне ягодицы.

— Ты кто? — возмущённо подняв брови, спросила я.

— Р…ррл… — мальчик пытался что-то сказать, но ему будто что-то мешало, и он сплюнул на землю, чем вызвал моё отвращение, — Да, блин!

— Оладушек, — на автомате ответила я, а потом осторожно поинтересовалась, — Ты плохо говоришь?

— Нормально я говорю! — огрызнулся мой собеседник абсолютно без запинки, — А вот имя своё почему-то сказать не могу.

— Оно у тебя такое сложное?

— Да нет, самое обыкновенное, — мальчишка устало вздохнул и закатил глаза, — Раз такая умная, сама попробуй. Скажи вот своё имя.

— А вот и попробую, — я гордо задрала нос, — Меня зовут Мэээ… мммэ… ммм. Да что же это?!

Во рту и действительно что-то мешало, будто в моменте произнесения имени меня кто-то хватал за язык.

— Ха! — зло отозвался мальчик, — Вот видишь. Не можешь.

— Но почему? — я стала щупать собственный язык, но он казался самым обычным.

— Видимо это волшебство, — мальчишка задорно улыбнулся, — Здорово, да?

— Нет! — я скривила нос, — Никакого волшебства нет! Всё на свете можно объяснить.

— И как же ты это объяснишь?

— Пока не знаю, — я обиженно надула губы, — Но обязательно придумаю.

— Ну-ну, — мой обидчик самодовольно ухмыльнулся, — посмотрим.

Я на это лишь закатила глаза и окончательно обиделась, не зная, что ещё сказать. Через минуту хихиканья он всё же окликнул меня почти без смеха.

— Ладно тебе дуться. Давай дружить. Пока видимо без имён.

— Не хочу я с тобой дружить, — продудела я в нос.

— Эй, ну чего ты? — мальчик коснулся меня моей руки и вдруг…

Я проснулась. В недоумении, я стала быстро хлопать глазами, чтобы привыкнуть к утреннему свету, а после перевела растерянный взгляд на сестру. Та стояла уже переодетая к завтраку и смотрела на меня строго.

— Вставай. Бабушка сказала быть за столом через полчаса одетыми и умытыми.

Я раздраженно фыркнула. Это был второй день в квартире бабушки и дедушки и наша с ними седьмая встреча за всю жизнь. Полгода назад мы даже не знали о их существовании. Потому даже слова «Бабушка» и «Дедушка» были непривычны.

— А можно не идти? — сонно простонала я.

— Можно, — кивнула сестра, — И тогда их отношения к нам станет ещё холоднее.

— Куда же ещё сильнее? — пробурчала я и всё же откинула одеяло.

Сон блистал на заднем фоне сознания, но я быстро отбросила его, потому как реальная жизнь была гораздо ярче и насыщенней, чем встреча с загадочным мальчиком.

***

В то утро новоиспечённые бабушка и дедушка сообщили нам, что теперь мы официально удочерены ими и наши новые имена Елена и Марина. До этого же мы были Джоселин и Марианна и друг для друга навсегда остались ими. Но с тех пор, как умер папа, а спустя год и мама, у нас не было прав и свобод так себя называть. Не сказать, чтобы до этого их было больше, но это другая история, слишком долгая и грустная. Её я расскажу позже. А пока стоит знать лишь, что наша с Джо жизнь резко перевернулась и о предыдущей жизни, включая родных родителей, нам прямым текстом сказали забыть и «в этих стенах больше не вспоминать». Так мы и сделали. Днём я ходила в детский сад, а Джо в школу в пятый класс, куда её посреди года устроили по старой дружбе дедушки с заучом. А вот вечером мы с сестрой дожидались, пока взрослые заснут, садились на одеяло и начинали разговаривать про всё на Свете. Про то, как странно теперь жить тут и делать вид, что мы прилежные внучки. Про то какая у сестры странная школьная форма и как сложно за ней ухаживать. И ещё про то, что в детском саду очень скучно и очень противные дети. Так мы и засыпали, держась за руки и надеясь поскорее вырасти.

Однако спустя примерно неделю такой жизни сон с мальчиком повторился. Перед этим я снова долго не могла уснуть, а затем, когда Морфей забрал меня в свою страну, оказалась в центре незнакомого города. Мимо быстро шли люди, но не замечали меня, будто я была призраком. И лишь один человек смотрел прямо и прицельно в мои глаза. Тот самый мальчишка Рэ. Его карие глаза распахнулись от удивления и даже рот немного приоткрылся, а после трёхсекундного ступора он вдруг расплылся в улыбке и сказал:

— Привет. А я думал уже не увидимся.

Я, на его радость, лишь нахмурила брови и с подозрением в голосе спросила:

— Что ты тут делаешь?

— Я? — радость мальчишки как рукой сняло, — Стою. Это же мой сон. А что здесь делаешь ты?

— Не знаю! — я возмущённо взметнула руками, — Сплю!

— Ну вот и спи, — обиженно бросил он.

— Ну вот и сплю!

Так бы мы и стояли посреди улицы, буравя друг друга взглядами, но вдруг я