оратора, убедила их, что когда я вернусь, то опять буду одной из лучших в классе. Так я и оказалась в Москве, где днём читала необыкновенные книги, вручённые сестрой, а вечерами и на выходных, вместе с Джо бывала в красивых местах, на разных удивительных представлениях, в гостях у интересных людей. После мы всегда долго разговаривали о пережитом, о Роме, о моей жизни до и сейчас. Сестра больше убеждала меня, как в детстве, что он выдумка и что надо завести реальных друзей, но слушая истории, видя новое, знакомясь с людьми, я сама понемногу, через слёзы и смех, осознавала, что в моей жизни, кроме Ромы или Рея существует множество всего; что после того, что было в раннем детстве я достаточно сильная и самостоятельная, что я могу и хочу жить. Ни ради встречи с мистическим парнем из снов, ни ради старшей сестры или бабушки с дедушкой. А ради себя и того, что я ещё могу сделать. Это будто возродилось из моей души, как весенняя трава под тёплым солнцем.

В тот же месяц я открыла для себя, что хочу быть врачом. Даже не врачом, а именно медсестрой. Или ещё лучше травматологом. Помогать людям, делать перевязки, уколы, спасать жизни. Узнав об этом, Джо подарила мне книгу по анатомии человека и посоветовала подтянуть знания по биологии и химии, а после долго обнимала на перроне вокзала, что было на неё очень непохоже. Она сказала, что будет писать, чтобы я не смела подгружаться обратно в это состояние отчаяния, и что у меня всё будет хорошо. Я поверила ей тогда и уехала домой.

Дальше дни и недели полетели вновь, но теперь это было больше похоже на полёт воздушного змея. Я сообщила бабушке и дедушке о своих планах поступить на травматолога, чем вызвала их одобрение. После шло несколько месяцев, когда я обратно возвращалась к успехам в учёбе, параллельно готовилась к поступлению в медицинский. И вот, спустя три года, по окончанию 10 класса, я поступила в Свердловский медицинский институт. Там всё совсем завертелось: учёба, веселье, пары, лекции, комсомол, спорт, кружки и прочее. Два года пролетели мимо, я нашла себе подругу, меня нашёл воздыхатель, я отлично училась, разве что только зрение стало хуже. И всё было отлично… но одно утра в трамвае всё изменило.

19 сентября 1970 года

Это была осень, середина сентября. В наш уральский город уже пришли холода, но это был последний из деньков, когда ещё светило солнце. Вагон трамвая был почти полностью заполнен, люди ложились друг на друга спать, а утренние лучи солнца то ли грели, то ли слепили. Я стояла в самой толпе и шёпотом повторяла предыдущую лекцию, которую сегодня обещали спросить. Погрузившись достаточно глубоко, я не сразу заметила, что меня неотрывно разглядывают. Только когда взгляд стал уже прожигать во мне отверстие, я отвела взгляд от окна и посмотрела в ответ. Это оказался парень с лысой головой, на полголовы выше меня и одетый в рубашку и брюки. Но несмотря на его обыкновенный вид, моё сердце ускорилось, по венам будто потекла кровь на пару градусов ниже, а голова из-за прилива кислорода в крови стала невесомой. Изумрудные глаза напротив тоже не остались равнодушны, в них читалось неподдельное удивление и недоумение. Парень стоял довольно близко, потому я сняла очки, чтобы разглядеть лучше, как вдруг:

— Марианна?! — прохрипел он негромко, но я почему-то услышала так, будто он сказал это прямо мне в ухо.

Его голос, его глаза, его лицо… Всё это, клетка за клеткой, восстанавливали стертое мной самой воспоминание, но даже вспомнив, я не хотела верить. Прошло наверно не больше минуты, мы даже не успели доехать до следующей остановки, но у меня в голове будто вновь прошли эти тринадцать лет. Смерть родителей, первая ночь в новой квартире, первая встреча с Рейкой, первый разговор по душам, трагедия Рея, разгадки имён, первые чувства, первый поцелуй, признание, исчезновение, отчаяние… Меня разбудил от воспоминаний толчок трамвая на остановке. Люди стали выходить, и, хотя это была не моя остановка, но я, неосознанно шепча: «Нет, нет, нет…» выбежала вместе с ними. Не оглядываясь, я помчалась по улицам, абсолютно не разбирая дороги из-за слёз, заслонивших глаза. Я бежала, и бежала, и бежала, пока ноги сами не упали от усталости. Тогда я просто села на грязную мокрую землю под деревом и продолжала плакать. Не знаю сколько сидела так, но, когда слёзы кончились пришло осознание: я неизвестно где, а первая пара вот-вот начнётся. Это отрезвило не хуже ледяной воды, потому я достала платок из сумки, вытерла лицо, затем сумку и попыталась оттереть одежду. Последнее оказалось почти бесполезно, потому, решив, что лучше так, чем не прийти на пары, я отправилась вперёд в надежде встретить кого-то и спросить дорогу.

Этим кем-то оказался дедушка, который, увидев мой неопрятный вид, сразу спросил, что случилось. Врать я умела не слишком хорошо, а потому сказала почти правду: что потерялась и в расстройстве чувств села на мокрую землю, испачкалась, а теперь пытаюсь найти путь в институт. Дедушка сочувственно покачал головой, а затем указал на запад и сказал, что идти прямо около пяти минут, а там выйду на Московскую и по Попова дойду. Я вежливо кивнула, поблагодарила и отправилась быстрым шагом в указанном направлении. Уже выйдя на Московскую, я поняла, что бежала в сторону института, что частично спасало меня от опоздания, но внутри всё равно не было так спокойно, как прежде. Перед глазами снова появились изумрудные глаза, полные непонимания, но я отогнала от себя эти мысли, твёрдо решив не вспоминать об этой встрече до конца учебного дня. Хотя бы для того, чтобы всё внутри улеглось.

Уже через десять минут я была в институте и скромно подошла к нашему преподавателю, прекрасно осознавая, как выгляжу. Рассказав часть правды, что упала в грязь, я отпросилась в туалет, навела там чистоту, и пошла в кабинет. Учение свет, а это придаёт сил, потому я одним рывком открыла дверь и решительно зашла в кабинет. Успела даже до начала лекции. Все разговоры на секунды стихли, но, когда я села на своё место — одногруппники вновь оживились, и теперь большинство разговоров вероятно были обо мне. А может мне так только казалось. Единственная подруга Света, сидевшая рядом, тихонько спросила:

— Что произошло? Почему опоздала?

— Да так, — слабо махнула я рукой, а после туманно пояснила, — Неудачное утро.

Света сделала вид, что всё