Говорят, что умение приходит с опытом. Если так, то улыбка Анны выражала бы идеальное сочетание собранности, уверенности в себе и уважения к авторитетам. Однако под аккуратно застегнутым жакетом из розового твида ее сердце билось так сильно, что казалось – оно пробьет грудную клетку, пока она тут излагает свои соображения по поводу недавних изменений в программе обучения в начальной школе.

Однако сердце оставалось в груди, и Анна своей уверенной речью удерживала внимание аудитории – хотя, может, они прятали за внимательными взглядами размышления об ужине?

Вздернув подбородок, Анна прогнала сомнения прочь, велев себе расслабиться. Ну и что, если она ошибется? Это всего лишь работа.

Всего лишь? Кого она обманывает. Едва у нее возникла накладка – два собеседования назначили одновременно, – как выбор оказался для нее очевиден. Казалось бы, все просто: один вариант – престижная местная школа, в пешей доступности от ее квартиры, где, как Анне намекали, ее считали очень сильным кандидатом. Другой – школа на дальнем северо-западном побережье Шотландии, о которой Анна даже не слышала, пока не прочитала статью в журнале, лежавшем в приемной стоматолога. О чем тут думать?

Однако именно эту работу она хотела больше всего на свете.

– Конечно, мы все хотим, чтобы малыши вырастали во всесторонне одаренных людей. Но важна и дисциплина, не так ли, мисс Хендерсон?

Анна веско кивнула, посмотрев на худую женщину, сидевшую с краю:

– Разумеется. – Она обвела взглядом всю комиссию. – Но полагаю, в атмосфере, где каждый ребенок чувствует, что его ценят и помогают развить свой потенциал, проблемы с дисциплиной редки. По крайней мере, об этом говорит мой опыт.

Лысеющий мужчина справа от нее посмотрел на лежавший перед ним листок:

– Ваш опыт работы – практически исключительно городские школы? – Он обменялся с другими членами комиссии выразительными взглядами и сухой улыбкой. – Вы не слишком привыкли к таким сельским уголкам?

Анна ожидала этого вопроса и поэтому расслабилась. Ее семья и друзья уже высказывались на эту тему, хотя и не так тактично: они считали, что Анна не протянет и месяца в этой культурной пустыне! Как ни странно, единственными, кто не говорил ничего дурного, были именно те, кому сама мысль о ее отъезде должна быть ненавистна.

Она бы поняла, если бы тетя Джейн и дядя Джордж, чья единственная дочь только что перебралась в Канаду, в ужасе всплеснули руками от желания племянницы, которую они считали второй дочерью, тоже уехать в неведомые земли. Однако они продолжали поддерживать ее, как всегда.

– Это так, но…

Мужчина перевернул страницу и поднял кустистые брови:

– Здесь сказано, что вы хорошо знаете гэльский.

– Немного подзабыла, но до восьми лет я жила в Харрисе и переехала в Лондон только после смерти родителей. – Анна не сохранила в памяти ужасную аварию, в которой она единственная не пострадала. Многие называли это чудом, но Анне казалось, что чудеса добрее. – Так что переезд на работу в Шотландию станет для меня давно желанным возвращением к корням.

Она была убеждена, что ей самой и ее заледеневшему сердцу место в Шотландии; именно поэтому она не прислушивалась к советам и подала резюме на должность старшей учительницы в маленькой начальной школе в отдаленном, но красивом уголке шотландского побережья.

Это не имело никакого отношения к ее бывшему жениху, Марку, к сорвавшейся свадьбе и к желанию убежать от всего!

Стиснув зубы, она прогнала мысли и выше вздернула голову. Марка невозможно было уговорить провести выходные вдали от солнца и песка, севернее границы; он был бы поражен ее выбором, но его мнение больше не имело значения. Теперь Анна была свободна и желала ему и его красотке-модели счастья – особенно если красотка потолстеет килограмм на сто. Конечно, Анне не разбили сердце, не сломали жизнь – она видела примеры этого и всеми силами постаралась избежать, но она была человеком, в конце концов.

Она покажет сомневающимся, на что способна, но сначала ей нужно получить работу. Отбросив сомнения, она сосредоточилась на позитивных мыслях, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы убедить комиссию. Хотя она ожидала, что ее пригласили на собеседование просто для количества, казалось, что они рассматривают ее как вполне стоящего кандидата. И дела шли хорошо.

Очень хорошо, как она поняла, когда глава комиссии откинулся на сиденье, окинул ее взглядом поверх края очков и впервые за все время улыбнулся.

– Что ж, мисс Хендерсон, большое спасибо за то, что пришли. Вы хотите что-нибудь у нас спросить?

Хотя у Анны был заготовлен для этого момента список продуманных и практичных вопросов, покачала головой.

– Тогда будьте добры, подождите в учительской; мы не будем долго мучить вас неведением. Однако полагаю, что выскажусь за всех, что вы произвели на нас впечатление…

Анна, которая поднялась на ноги и оглаживала юбку, подавила недовольный вздох, когда в дверь постучали, прерывая его речь. Следующий ее вздох вызвал не порыв холодного ветра из коридора, но человек, вошедший в дверь.

Наверняка он привык к ахам и вздохам: выглядел он невероятно.

Ему было едва за тридцать; под два метра ростом, подтянутый, широкоплечий, с бесконечными ногами, атлетическим сложением – и потрясающе красивый! Широкий, чувственно очерченный рот, темные глаза в обрамлении густых ресниц; сильные точеные черты, которым позавидовала бы греческая статуя. Он идеально соответствовал всем характеристикам драматического героя, от взъерошенных темных волос до забрызганных грязью ботинок.

Сквозь шум в голове Анна услышала бархатный тембр его низкого голоса, но не разобрала, что он говорил комиссии. Однако от нее не ускользнула аура мужественности, которую он источал – впрочем, ее трудно было не заметить! Его как будто окружал ореол сексуальности и авторитета. Неужели этот голливудский герой и был тем самым недостающим членом комиссии, за отсутствие которого перед ней извинились в начале собеседования?

Анна сразу забыла об этом, но теперь думала, что ей очень повезло: даже сейчас она едва могла смотреть ему в глаза, не заливаясь совершенно неподходящим учительнице румянцем – и жар приливал не только к щекам! Она бы не смогла пережить собеседование без глупостей. Наверное, она так разволновалась, потому что стресс от интервью усиливался усталостью от долгого пути на север. Но какой бы ни была причина, она никогда в жизни так остро не реагировала на мужчину.

Смущенная и изумленная своей реакцией, она сцепила вспотевшие ладони так, что костяшки побелели, и попыталась сдержать свои чрезмерные реакции. К счастью, мужчина отвернулся. Анна покачала головой, прогоняя дрожь, которую вызывал у нее взгляд темных глаз. Ей никогда не приходилось ступать с высокой скалы в бархатную темноту, но она не сомневалась, что ощущения будут именно такие!