СССР: вернуться в детство-4

01. ПУТЕВКА В ЛЕТО

ВЕЛИКИ

29 мая, среда. Каникулы начались! И мы мчим покупать девчонкам подарки.

Перед отворотом на Карла Маркса москвич Пал Евгеньича притормозил, мы с Вовкой выбрались из машины, поблагодарили и энергично пошлёпали по влажному от утреннего дождя тротуару в сторону «Спорттоваров». Надо было успеть до двух, а то закроется на обед — и всё, кукуй целый час, пока снова не откроется.

Утром в будний день народу на улицах было немного. В «Спорттоварах» несколько мелких пацанов толклись у прилавка, разглядывали эспандеры, ракетки и тому подобную мелочь, разложенную в витрине, пока дядька с чёрной бородой выбирал шахматы. В соседнем открытом отделе стояли велосипеды. Самый дорогой — спортивник «Турист» с несколькими скоростями, потом складная красная «Кама», мальчишеский «Орлёнок», ровно такого же размера, но с девчачьей рамой «Ласточка», «Лёвушка» на толстых колёсах, для дошколят. Более мелких трёхколёсных велосипедиков не имелось — должно быть, они выставлялись уже в детском мире, как игрушки.

Более того, крайними в этом ряду, с другой стороны от «Туриста», стояли мотоцикл и мопед! Но сегодня, как говорится, не об этом.

Мы остановились напротив великов.

«Каму» я лично, если честно, недолюбливала, хотя среди подростков она считалась очень крутым велосипедом — складная, растущая, причём руль и сиденье можно регулировать даже без ключей. Но мама (а вслед за ней и я) на «Каму» смотрела пренебрежительно — колёса небольшого (по сравнению, например, с «Уралом») диаметра, рама тяжёлая, при этом велосипед сам короткий, склонный к «козлению». Я бы, если честно, при наличии выбора лучше бы купила аналог «Урала» с женской рамой, забыла как он называется. Но сейчас никаких других вариантов не было. «Ласточка» — максимум до четырнадцати лет, Тане она впритык, считай. Ладно бы Ирка за ней «донашивала», а то два одинаковых велика в семье — ни к селу, ни к городу. А спортивник для девочки сильно здоровый. Да и если бы по росту подходил — дорогой он, почти двести рублей, тогда Ирке на велик денег не хватит.

— Пол второго, — предупредил Вова.

— Ну, что? «Ласточку»?

— И «Каму», — кивнул он.

А какой у нас ещё выбор? Так, кажется, сегодня я что-то подобное уже слышала…

Мы заплатили в кассу сто сорок пять рублей (девяносто восемь за «Каму» плюс сорок семь за «Ласточку», если быть точными), получили паспорта на приобретённую технику и вышли на улицу.

А СЮРПРИЗ⁈

— Блин, Наташке ты тоже обещал сюрприз! — вспомнила я. — А денег осталось шестьдесят пять рублей. И без пятнадцати два уже.

— Успею! Жди!

Вовка сунул мне в руки рули обоих велосипедов и рванул за угол — к «Детскому миру». Я переживала, что он не успеет — в больших магазинах минут за пятнадцать перед закрытием специальная строгая мадам в синем халате вставала на выходе, заложив двери на засовчик: всё, перед обедом только выпускают, иначе сотрудники не смогут вовремя выйти на обед, а этого по трудовому кодексу никак допустить нельзя.

Но, судя по тому, что сразу он не вернулся, Вовка успел-таки. Я прям представила себе, как он влетает в старинный тамбур «Детского мира» за секунду до, прямо у «контрольной» тётушки под рукой.

Через пятнадцать минут Вовка появился из-за угла, рюкзак у него заметно топорщился.

— Поехали!

— Чё купил-то хоть?

— Приедем — покажу.

Решил, значит, и мне сюрприз тоже сделать. Ну всё, теперь из него клещами не вытащишь.

— Деньги-то хоть остались?

— Деньги, любимая — дело наживное.

Я с сомнением посмотрела на рюкзак, пытаясь вообразить: что же такое он мог купить за шестьдесят рублей, что поместилось внутри? Нет, я когда шила, учла, конечно, все Вовины пожелания (тут побольше, тут пошире, и чтобы вот такое ещё влезло…), но всё-таки? Хотя, с постулатом про «денежки — дело наживное» я, безусловно, согласна.

Вова, однако, расценил мой взгляд по-своему и засмеялся:

— Да остались, не переживай!

— Да я и не переживаю. Чё, как поедем?

— Погоди, подкачаем маленько.

Колёса у велосипедов были чуть спущены, но для этих целей у нас в боковом кармане рюкзака был с собой насос.

Всё же, граждане, как хорошо, что машин мало! Иначе я б точно от узяса умерла. Ну, не могу я по дорогам общего пользования… Хорошо, что вьетнамцы приезжают вечером! Машин совсем мало будет.

Ехали мы до дома целый час — в основном из-за меня. Ножки у меня коротенькие, пузико жёлтенькое… Ой, это немножко не про то анекдот. Короче, без меня бы Вова точно добрался быстрее — раза в полтора, как минимум. А, скорее, в два.

Доехали — а там укатанная наша земляная дорога подсохла, и Наташка с Иркой опять с великом бегают. Увидели нас, помчались навстречу.

— Ух, ты!.. Это что?.. Это кто вам дал?.. Вы купили?.. А можно прокатиться?

— Погодите, сперва сюрпризы! — сурово остановил их Вова.

Мы зашли в калитку и поставили велики у ворот. На лавочке напротив дома чинно сидела Таня, не успевшая ещё переодеться из парадной школьной формы (у пятых классов торжественная линейка сегодня была), и беседовала с бабушкой. Обе держали в руках по веточке и время от времени помахивали ими над раскладушками, на которых дрыхли три боевых карапуза.

— Пошли, — мотнул головой Вова, и мы гуськом зашли за ним в комнату — и даже бабушка, которой тоже было любопытно.

Вовка откинул клапан рюкзака и расстегнул молнию. Мы вытянули шеи — и тут я подумала, что вся эта сцена до ужаса напоминает активность в курятнике, когда главный петя нашёл какого-нибудь червячка и зовёт всех остальных — и куры сбиваются вокруг, посмотреть: чего это там такое интересное и, может быть, вкусное?

— Так, во-первых — малышне…

Из рюкзака показалась слегка помятая коробка, а из неё — юла, но не простая, а с полукруглым стеклянным куполом, под которым была нарисована пересечённая местность, протекающая через центр речка, и даже установлены два перпендикулярных речке заборчика. Сбоку на тонкой проволочке торчал всадник на белой лошадке. Мы раскрутили юлу, и всадник помчался вперёд, перескакивая через речки и заборы.

— Хорошая! — высказала веское слово бабушка.

— Теперь для всех…

Для всех оказались надувные мячи — обычные, типа пляжных, которые прикольно кидать друг другу. Пять штук — чтоб не дрались, должно быть.

— И для старших. Малышне не давать — подавятся!

Вова выложил на стол четыре квадратных пластмассовых коробочки с «Игрой пятнадцать»*, две — «Четыре по четыре»**, цилиндрик с проворачивающимися рядами, в котором полагалось расставлять шарики по цветам (иногда его ещё называли «светофор», хотя цветов было сильно больше, чем три), игру на ловкость «Мишень»***, большой квадратный плоский лабиринт с шариком и на закуску — шикарный многоэтажный лабиринт-кубик.

*Если вы слишком молоды,

чтобы помнить, что это,

то объясню.

Пятнадцать плашечек с числами

нужно было хаотически

сложить в родной поддончик,

а потом расставить

в правильном порядке,

не вынимая,

а просто двигая туда-сюда.

**«4 по 4» — игра на расстановкуцветных кружочков

чётырёх цветов

в четыре угловых бокса

разными способами

(с усложнением в виде палочки,

которая могла перекрыть

один из проходов).

***«Мишень» –маленький прозрачный бокс

с картонной вставкой на дне,

на которой была нарисована,

собственно, мишень

и прорезаны в ряд несколько дырочек,

в которые полагалось

закатывать металлические шарики

общим числом пять штук

и разного размера;

самая крутизна была,

когда шарики удавалось

выстроить строго

по убыванию величины

от центра к периферии.

Ну а про лабиринты и объяснять нечего.

— Ни фига себе! — дружно выдохнули девчонки. По меркам советского ребёнка, груда этого богатства была сравнима с пещерой Али-бабы.

— И вот ещё, — Вовка пошарил на дне рюкзака и начал доставать…

— Шарики! — запищали Ирка с Наташкой.

Тут надо сделать лирическое отступление. Я, кажется, жаловалась уже, что с резинками для волос была проблема? Нет? Так вот, она была. Резинки были только какие-то аптечные, чёрные — грубые и постоянно зажёвывающие волосы. Я шила себе из белой резинки для трусов, иногда обшивала чехольчиками из ткани для пущей красоты. Были какие-то невидимки, даже с приделанными к ним ягодками,