Дарли, волшебнику и джентльмену

Давайте начистоту — с этим делом мог справиться лишь я. Вы удивитесь, сколько парней, будь у них выбор, не подошли бы к нему и на милю. Выбор был и у меня — по крайней мере, сначала. Пара ребят мне так и сказали: «Хорошо, что оно досталось тебе, а не мне». Однако я их просто жалел и ни о чем не беспокоился.

Кое-кто не в восторге от громких дел — слишком много вони в прессе, говорят они, слишком много дерьма летит, если на тебе остался «висяк». Но если думать о том, что будет больно, — считай, почти проиграл. Я фокусируюсь на позитиве, а тут его полно: даже те, кому якобы это неинтересно, знают: за большие свершения повышают по службе. Так что мне дайте то, о чем пишут на первых полосах, а дела о зарезанных торговцах наркотой можете оставить себе. Если не нравится шумиха, служи в участке.

Вот некоторые, к примеру, совершенно не способны работать с детьми, и тут вопросов нет, но позвольте полюбопытствовать — если вас тошнит от крови, какого черта вы приперлись расследовать убийства? Неженок с радостью примут в отделе защиты интеллектуальных прав. У меня были дети, утопленники, изнасилования с убийствами и человек, которому отстрелили голову из дробовика так, что мозги засохли на стенах. И что? Если дело закрыто, бессонница меня не мучает.

И раз уж об этом зашел разговор, давайте кое-что проясним: я, черт побери, был и остаюсь профессионалом. В отделе убийств я уже десять лет, и семь из них — с тех пор как освоился — у меня была самая высокая раскрываемость. В этом году я на втором месте, потому что нынешнему лидеру привалила серия верняков с домашним насилием, когда подозреваемый буквально сам подает себя на тарелочке с яблочным соусом. Лично мне доставались тяжелые мутные случаи — с наркоманами, без единого свидетеля, — и все равно я выдавал результат. Если бы наш старший инспектор хоть раз — хоть раз! — во мне усомнился, то мигом бы меня отстранил.

Я вот что пытаюсь сказать: все должно было пройти как по маслу. Дело попало бы в учебники — блестящий пример того, как нужно работать.

* * *

Я сразу понял, что случай серьезный. Мы все это поняли. Обычные убийства распределяются в порядке общей очереди, и только большие, сложные дела, которые кому попало не отдашь, распределяет старший инспектор.

Когда О'Келли заглянул в отдел, рявкнул: «Кеннеди, в мой кабинет!» — и исчез, мы сразу все поняли.

Я схватил пиджак, висевший на спинке стула. Сердце забилось. Давно, слишком давно мне не поручали такие дела.

— Никуда не уходи, — сказал я Ричи, своему напарнику.

— О-о, — протянул в притворном ужасе Куигли, сидевший за своим столом, и взмахнул пухлой рукой. — Неужто Снайпер вляпался в дерьмо? Я и не надеялся…

Он злился, ведь сейчас подошла его очередь и О'Келли отдал бы дело ему, если бы не знал, что тот полное ничтожество.

— Яркое, ослепительное шоу только для тебя, старина. — Я надел пиджак и поправил галстук.

— А что ты натворил?

— Трахнул твою сестру. Бумажные пакеты были при мне — на случай если стошнит.

Парни захихикали, и Куигли надул губы словно старуха.

— Не смешно.

— Что, за живое задело?

Ричи сидел с открытым ртом; его распирало от любопытства, и он был готов вскочить со стула. Я вытащил из кармана расческу и быстро провел ею по волосам.

— Так нормально?

— Жополиз, — мрачно пробормотал Куигли.

— Ага, — ответил Ричи. — Супер. А что…

— Никуда не уходи, — повторил я и пошел к О'Келли.

Второй знак: засунув руки в карманы, старший инспектор стоял за столом и раскачивался на пятках. Адреналин в нем так бурлил, что он не мог усидеть в кресле.

— А ты не торопишься.

— Прошу прощения, сэр.

О'Келли не сдвинулся с места и, цыкая зубом, в который раз перечитал отчет о вызове, лежащий на столе.

— Как продвигается дело Маллена?

Последние несколько недель я потратил на подготовку досье для государственного обвинения по запутанному делу с одним наркоторговцем — чтобы там не осталось ни щелочки, в которую мог бы проскользнуть этот ублюдок. Некоторые следователи думают так: обвинения предъявлены — работе конец. Но если кто-то из моих подопечных срывается с крючка — редко, но бывает, — для меня это личное оскорбление.

— Все готово. Ну, плюс-минус.

— Его сможет закончить кто-то другой?

— Без проблем.

О'Келли кивнул и продолжил чтение. Он любит, когда ему задают вопросы — тогда становится ясно, кто тут главный, — и, раз уж он действительно мой начальник, то я не против подыграть для пользы дела.

— Что-то новое пришло, сэр?

— Ты Брайанстаун знаешь?

— Никогда не слышал.

— Я тоже. Один из новых городков на побережье, за Балбригганом. Раньше назывался Брокен-Бей или как-то так.

— Брокен-Харбор, — сказал я. — Да, его я знаю.

— Теперь это Брайанстаун. И к вечеру о нем узнает вся страна.

— Скверное, значит, дело.

О'Келли положил руку на отчет о вызове, словно пытался его удержать.

— Муж, жена и двое детей зарезаны в собственном доме. Жену везут в больницу, чуть живую. Остальные погибли.

Мы помолчали, слушая, как расходятся по воздуху крошечные волны, созданные этим словом.

— Кто сообщил? — спросил я.

— Сестра жены. Они общаются каждый день, а сегодня утром она не смогла дозвониться. Это обеспокоило ее так сильно, что она села в машину и отправилась в Брайанстаун. Автомобиль у дверей, в доме горит свет, хоть уже день на дворе, никто не открывает. Она звонит мундирам, те вышибают дверь, и — сюрприз-сюрприз.

— Кто на месте?

— Только местные. Взглянули разок, сообразили, что это не их весовая категория, и сразу дали сигнал нам.

— Чудесно, — сказал я. В полиции полно идиотов, которые готовы несколько часов играть в детективов, превращая место преступления в дерьмо, прежде чем признают поражение и вызовут профессионалов.

— Я хочу, чтобы делом занялся ты. Возьмешься?

— С радостью.

— Если не можешь все бросить, скажи: я отдам дело Флэгерти.

Флэгерти — тот самый малый, который раскрывает верняки.

— Не надо, сэр. Я беру.

— Хорошо. — О'Келли наклонил отчет, почесывая большим пальцем подбородок. — А Курран? Он готов?

Юный Ричи был в команде всего две недели. Многие не любят обучать новичков, так что это приходится делать мне. Если ты профессионал, твой долг — передать свои знания.