Андрей Рубанов

Нить

В одной моей руке была маленькая фарфоровая чашечка. В другой – маленькое фарфоровое блюдце. Я сидел за небольшим столом, который был покрыт кружевной скатертью. А передо мной с такой же маленькой чашечкой и блюдцем сидела дряхлая старуха. Тремор ее рук заставлял фарфор мелкой дрожью биться друг об друга. Она, не моргая, сверлила меня своими блеклыми глазами. Ее длинная шаль свисала вниз, касаясь дощатого пола. На самом полу между шкафов вдоль стен стояла всевозможная утварь. Бадьи, ведра, стулья, накрытые грубой тканью аморфные предметы. А на стене неспеша, но нагнетая атмосферу, тикал маятник часов. Свет из расположенных у потолка окон с трудом раздвигал душный пыльный воздух. Он идеально прямыми линиями ложился на поверхность стола, на который были гостеприимно поставлены печенье и конфеты. Старуха в нетерпении поморщила свой острый бородавочный нос. Я решил освободить руки от столь заботливо налитого мне чая, но как только чашка беззвучно коснулась стола, старуха оскорбленно кашлянула. Я сразу поднял чашку с блюдцем назад, и после секундного смущения сделал приличный глоток. Он тут же обжег мне язык и горло. Я поморщился. Затем, сделав глубокий вдох, и втянув в себя тяжелый воздух, я наконец начал.

***

Это было несколько лет назад. Я тогда только закончил университет, в котором проучился четыре года. В умах людей устоялось, что универские годы – самое счастливое и веселое время. Но, однако, вместе с весельем рука об руку следует ужасный стресс. А если еще и учиться так, как учился я: с нескончаемыми долгами за предметы, которые как надоедливые насекомые жужжат над ухом, не позволяя полностью расслабиться и наслаждаться жизнью…

Момент, когда мои мозги освободятся от мыслей о дипломе. Ох, как его ждал. К тому же, в последнее время я все чаще возвращался в воспоминания о горных тропах Алтая. Там не было этих рутинных «важных» забот. Не нужно было придумывать грандиозные планы на завтра, или даже вспоминать свои горькие неудачи прошлого. Там была только извивающаяся влево-вправо и вверх-вниз дорога. И она замещала все существенные проблемы несущественным горными вершинами, уходящими в кроны облаков. Переходя шумные горные ручьи, порой теряя небо за густыми шапками деревьев, или подыскивая ровное место для палатки, я все дальше убегал от жужжащих над ухом «насекомых».

И вот этот момент. Я свободен. Мне нужно развеять накопившийся стресс, и я собираю рюкзак. В прошлый раз я был на Алтае с небольшой группой знакомых. Но в этот раз у меня не было сил даже говорить с людьми, чтобы пойти не одному. К тому же, затем пришлось бы мириться с их обществом в пути.

В моем кармане была довольно скромная сумма, которой хватало лишь на рейсовый автобус туда и обратно и на двухнедельную провизию. Какие-либо дополнительные затраты, вроде ночи на туристической базе, я бы не осилил. Но это меня не остановило. Рюкзак собран, и я выдвигаюсь в путь, не сказав никому ни слова. Я хочу, чтобы был только я и тропа впереди.

Почти сутки в пути. Я проехал Горно-Алтайск, и дальше по Чуйскому тракту, что ведет на юго-восток, в Монголию. Поворот с Чуйского тракта и еще несколько часов по щебневой дороге. Мелкие камни градом бились о борта автобуса, но водитель не сбавлял скорости и мчался вперед, как мне казалось, слишком быстро. Алтайские села проносились одно за другим, и вот, наконец, моя остановка. Небольшое село Тюнгур, конец дороги. Здесь в бушующую Катунь впадает горная речка Кучерла, которая берет свое начало из бирюзового горного озера у подножья Белухи. Это озеро и было моей целью.

В эти две недели случилось много странных и сложно объяснимых вещей. Но я хотел бы рассказать лишь про одну из них. Порою разум играет с человеком странные и страшные шутки. Особенно, когда человек один. Вы часто замечаете, как падает что-нибудь в квартире без вашего воздействия? И ладно, когда у вас дома есть кот или ребенок, на которого можно списать необъяснимую активность неподвижных предметов. Но пока вы одни в пустой квартире, а где-нибудь в другой комнате падает, к примеру, книга – это совсем другое. Ваш разум судорожно начинает защищаться от навязчивых липких мыслей, что на самом-то деле вы здесь не одни. Но вы включаете музыку погромче, смотрите смешные картинки в экране монитора, и эти мысли начинают постепенно растворяться, как утренний туман под легкими порывами ветра.

Если вы думаете, что вне помещений все по-другому, вы ошибаетесь. Вы также одни, но только не в замкнутом пространстве в несколько десятков квадратных метров, а на бесконечном просторе, где нет цивилизации. И здесь у вашего разума будет намного больше возможностей напугать вас. Местность меняется, за спиной остаются разветвляющиеся ручьи, огромные, сорвавшиеся со скал валуны, причудливых изгибов деревья, склоняющиеся под ударами ветра. И густая, высокая трава. Днем она не вызывает особого беспокойства. Ведь у вас есть глаза, и, если вам показалось, что она шевельнулась как-то не так, вы можете посмотреть и убедиться, что там ничего нет. Это лишь ветер балуется с кончиками травинок. Шутит над вами. Шуршит своим тихим смехом, когда вы с опаской оглядываетесь назад. Знает, что вы здесь одни, и никто не видит, что там творится у вас за спиной.

А теперь представьте, что вы не можете отчетливо видеть, что там, за высокой травой. Днем вы идете, ваше зрение размывается от физической нагрузки, перед вами безостановочно меняющаяся акварельная картина. Краски размыты и перемешаны, вам нужно напрячь глаза, чтобы вернуть зрению четкость. Но ведь это не сработает ночью. Ночью безобидные заросли высокой травы слишком часто принимают угрожающие очертания. Вы можете успокаивать себя, что это простая парейдолия, что это результат эволюции – во всем видеть опасность, видеть угрозу в длинных тенях, оставленных вашим фонариком. Но здесь у вас нет экрана со смешными картинками и музыки, что отвлекает мысли. Ночью шатающиеся, изгибающиеся тени по краям тропы сменяют одна другую, оставаясь у вас за спиной. Вы будете останавливаться каждый шаг, чтобы взглянуть назад, посветить фонарем, приглядеться и убедиться, что это всего лишь тени?

Поэтому, из-за такой фантомной опасности туристы и не ходят ночью. Пусть до хорошего стояночного места остается пара часов, но когда начинает темнеть, а в горах начинает темнеть рано, то следует разбивать лагерь.

Это был четвертый или пятый день пути. Я