Дмитрий Филин

Дочь, дом и сад

Дочь, дом и сад

Они «присели на дорожку» на крыльце дома, где стоял округлый стол, несколько беседочных стульев и лавка. Машина уже подъехала — стояла за забором. Чемоданы были собраны и ждали лишь отправления хозяев. Напротив сидели отец с дочерью, по правое плечо от дочери ёрзала на стуле его внучка.

Отцу, звали его Захар Петрович, было 72 года, но на удивление выглядел он очень хорошо — скорее на 60. У него были лобные залысины, приятные придавшие статуса и доброты мимические морщинки вокруг глаз. Роста он был высокого, но годы сделали свою работу и согнули его спину. С 57-ми лет он ходил с тростью — неудачная генетика или воля случая. Все мужчины в его семье рано или поздно получали травмы коленей и страдали из-за этого всю жизнь. У каждого из них была своя история, как Он получил семейный недуг. Например, отец Захара в детстве, спрыгнув с крыши дачного домика в снег, попал коленом ровно в оградку для цветов, а его дядя всю жизнь бегал по грунтовой дороге и к старости ходил с двумя самодельными тросточками. Сам же Захар получил травму неудачно упав с мопеда — больше он никогда на нём не ездил; после это случая у него часто стреляло в колене.

Сейчас же он проживал старческую жизнь в собственном доме в удаленном от цивилизации месте — это были небольшие дачные кооперативы, встречавшиеся на каждом отвороте от федеральной дороги на востоке Сибири.

Он уже давно не выбирался из насиженного места. С людьми, кроме дочери и внучки, Захар общался довольно редко: только с соседями. Внимание его занимал участок и собственноручно выращенный сад. Дом не выделялся своей красотой или опрятностью, но отождествлял в глазах Захара надежность и прелесть простоты: двухэтажный дом, веранда на входе, с боку будка, выделенная для хранения инструментов, и через небольшую площадку гараж.

Сад за 40 лет владения этим участком не только появился, но и стал примером организованной красоты — живописной картиной, нарисованной кем-то дотошным. Все деревья от ранеток и до слив стояли упорядоченно и как будто позировали для неизвестного зрителя. Деревья были высажены спиралью, сходившейся к середине участка. Некоторые деревья, которые росли близ дома, касались верхушками крон окон второго этажа и создавали прекрасный пышущий жизнью вид.

Отъезд

— Ты же знаешь, что мы уезжаем всего на месяц, пройдёт немного времени и мы вернёмся, — сказала дочь Вера — девушка 30-ти лет с кофейного цвета волосами и зелёной-голубой туманкой в глазах.

— Да, понимаю, но Машу ты зачем тащишь с собой? Она и с дедушкой неплохо время проведёт. Да же, Маша? — с улыбкой на лице и некоторым трепетом в душе сказал Захар.

— Папа, мы с Мишей скоро поженимся, и я бы хотела, чтобы она к нему привыкла. Маша и так безвылазно сидит у тебя, пока я езжу в город, — Вера резко перешла на шепот, как будто стесняясь кого-то.

— Понимаю, но не одобряю.

— Вера! — послышался голос из-за ограды.

Все сидевшие в беседке обернулись в сторону крика и увидели торчащую над изгородью улыбающуюся голову Миши.

— Вы скоро? — крикнул Миша, — здравствуйте, Захар Петрович!

— Здравствуй, Миша, — с неохотой пробубнил Захар.

— Да, Миша, уже бежим! — с засиявшей улыбкой проговорила Вера.

Они подняли два небольших чемодана и направились к воротам. У ограды стояла машина с открытым багажником. Миша положил чемоданы, Вера и Маша уже приготовились ехать. Машина засигналила и тронулась с места — проехала пару метров, развернулась и поехала на въезд с дачного поселка. В глазах Захара Петровича застыла глупая улыбка водителя.

— Тащит погонь домой, — вдогонку машине бросил Захар Петрович; зашел на участок, заперев калитку.

Прогулка по саду

Он поднялся на веранду, сел за стол, пододвинул к себе пепельницу и достал пачку сигарет. Достав одну, он поджег её своей любимой кремниевой зажигалкой. Эта зажигалка напоминала ему молодые годы — когда кости ещё не давали о себе знать, и мир не ограничивался для него стойками забора.

Захар стряхнул пепел и взглянул на солнце. Небо побагровело и стало алым — закат. Можно было пойти в дом и лечь спать.

Докурив, он встал и, захватив с собой трость, пошел на задний двор — в сад. Приятно смотреть, как на твоих глазах растёт родное: то, что имеет тайный смысл понятный лишь тебе.

Некоторые деревья уже начинали цвести.

«Пройдет пару дней и все они зацветут. Прекрасное это зрелище», — подумал Захар.

Немного понаблюдав за закатом, он вернулся к веранде, открыл дверь в дом и с усилием, которым приходилось каждый раз поднимать ноги на ступеньку, вошел в него.

Ночной гость

Заснуть Захару с годами стало очень легко, хотя в молодости его часто мучила бессонница. Погрузился в свою мягкую кровать и опустился в сон. Давно ему уже не снились сны, а особенно такие, которые делят жизнь человека на «до» и «после».

Он стоял посреди сада чем-то похожего на его, но ещё более гармонично усаженного деревьями. Сад как будто не имел границ: Захар не видел, где ограда или какие-нибудь намеки на конечность просторного арт-объекта. Некоторое время Захар стоял как вкопанный, но спустя пару секунд ноги сами сдвинулись с места и понесли его по саду. Мимо него каждую секунду мелькали диковинные деревья: величественные дубы, сибирские ели, пальмы, что растут в теплых странах, и карликовые берёзы.

Вдруг что-то резко его остановило: он понял, что спина его не болит, кости не ломятся от старости. Захар посмотрел на свои ноги — на них были старые разбитые для удобства старика кроссовки. Трава под его ногами была девственной — топтать её изношенной грязной обувью было эстетическим преступлением. Он наклонился и стянул обувь, поставил ноги на землю, а обувь отшвырнул в сторону. Его ступни ощутили давно забытое приятное чувство — это ощущение можно испытать, когда трогаешь кожу новорожденного ребенка: она абсолютно гладкая и от того прекрасная. Пока Захар стоял на траве у него перед глазами пронеслось всё детство Веры. Опомнившись, Захар взглянул на Солнце и понял, что оно, сколько бы он не шёл, всегда светило слева от него, из-за чего постоянно приходилось щуриться. После получаса прогулки по саду