Милена Миллинткевич

Пропавший планшет

Вы хоть раз встречались с волшебными существами не на страницах книг, а вот так, нос к носу? Нет? Скажите, чудес не бывает! Глупости… Вы просто не знаете где искать.

Волшебники — они рядом. Только руку протяни. Не верите? Я вот тоже не верила. Только на прошлый Новый год, родители отвезли меня в деревню к бабуле и дедуле. Я очень хотела встретить праздник вместе с ними, но у них дежурства — «график работы так совпал». Жалко их. Все будут веселиться, а они работать.

— Ничего страшного! — Утешила меня мама. — Понимаешь, Соня, не все люди в Новогоднюю ночь будут праздновать. Кому-то надо работать.

Я не поняла, почему эти «кто-то» должны быть именно мои родители. Может быть, вырасту — пойму.

И вот в праздничный вечер бабуля хлопочет на кухне, а дедуля помогает ей накрывать праздничный стол. Меня же попросили посидеть у себя в комнате и настроить планшет. Мама и папа обещали поздравить нас по интернету. Летом это «чудо» добралось и до деревни. Теперь бабуля и дедуля могут видеть нас и созваниваться с мамой и папой по скайпу. С одной стороны, это хорошо. Правда, бабуля немного обижается. Говорит, мы стали реже приезжать.

Я поставила чашку с горячим шоколадом на тумбочку и села на диван. Где же планшет? Точно помню, что оставила его здесь — играла в Говорящего Томаса — забавная игрушка. Планшета нигде не было — ни на диване, ни на полке с книгами, ни на столе. Куда же он подевался? Вспомнила, как мама однажды потеряла папин галстук и бегала по дому со странными криками. А потом нашла. Я решила повторить.

— Чертик-чертик, пошутил — отдай!

— Чавой-то сразу чёртик. Чаво не меня зовешь? — послышался скрипучий голосок.

Увидав, как из-под дивана вылезает крошечный человечек, со светлыми кучерявыми волосами, носом — пуговкой и огромными глазами с хитрым прищуром, я закричала и спряталась за шкаф.

— Чаво орать-то? Ты погляди на нее! Сначала обзывается, теперь вопит, как поджаренная сарделька. Звала зачем?

Это был крошечный мужичок, одетый в зеленую клетчатую рубашку, теплую жилетку с опушкой, ватные штаны и лапти.

— А ты кто? — шепотом спросила я.

— Хто-хто, домовой в пальто! Василий я, домовенка Кузи старший брат.

— Пальто на вас нет. Вон, жилетка одна, — немного осмелев, я вышла из-за шкафа. — А домовых не бывает.

— А я тебе хто, тень отца Гамлета, что ли?

— Кого? — не поняла я.

— Темнота ты городская! Это же Шекспир! Вона книжек у тебя сколько, а не знаешь. Грамоте что ли не обучена? Читать-то умеешь?

— Умею. Но мы Шекспира еще в школе не проходили.

— Вона как! А соседа моего рогатого пошто вспоминала? Ищешь чаво?

— Планшет пропал, — утирая скатившуюся слезу, пробубнила я. — Мама с папой звонить должны, а я найти не могу.

Мужичок взобрался на табуретку, долго умащивался, а потом, положив крошечные ладошки на колени, стал болтать ногами:

— Чаво? Паштет? Какой-такой паштет? Из гусиной печёнки что ли?

— Да не паштет — планшет. Такой плоский, как телевизор, только маленький. На диване лежал. Мне велели скайп включить и звонок ждать.

— Ой, бабка моя швабра! Словечки-то у тебя какие! — тряхнул головой домовой. — Давай так, ты больше этого рогатого не зови, мы с ним в контрах. А я тебе помогу пропажу отыскать. Только не за просто так.

— А за как?

— Ты мне доброе дело сделаешь, а я тебе твой паштет помогу найти. Идет?

— Идет, — обрадовалась я. — Какое доброе дело сделать?

— Сказку мне почитай. У тебя на полке их вона сколько. Пруд пруди, я видал.

— Так это ты у меня раскардаш устроил? Из-за тебя меня бабушка ругала?

— Э… неповинен я, яхонтовая моя! Неповинен! — забубнил Василий. — Я сказки очень люблю, а читать не умею. Не положено нам, домовым, грамоту разуметь. Вона как при Царе Бориске школы для домовых закрыли, так и усе. Стали мы, хранители домашние, неграмотными лаптями. Где чаво услыхать доведется — то и наше.

Василий тяжело вздохнул и уставился на свои лапоточки.

— А какую сказку ты хочешь?

Домовой радостно хрюкнув, быстро спрыгнул с табуретки, подбежал к столу, лихо вскарабкался на стул и достал с полки книжку.

— Про пигалицу почитай, соседки моей Снежной бабы внучку. Она про неё каждую зиму рассказывает. Только стара совсем стала, забывает много. Ну так почитаешь, аль нет?

— Про кого? — не поняла я.

— Про Снегурочку, темнота ты городская.

— А! Ну, так бы сразу и сказал.

Я села на диван и открыла книжку.

Ох, и мучение это домовым сказки читать! Василий перебивал на каждом слове. Поправлял, рассказывал, как на самом деле было. А ещё ругал на чем свет стоит, этих «писак доморощенных, которые нагло людям врут, а как было утаивают».

Когда сказка закончилась, и я перевернула страницу, там лежал список книг, которые надо было прочитать на зимних каникулах. Я уже и не надеялась его найти. Мама обещала позвонить учительнице и попросить написать еще раз. А он вот где спрятался.

— Ой, список мой! Нашёлся!

— Так не бросай где попало, он и не станет теряться, — домовой недовольно бурча, сполз с дивана. — Что за дети пошли? Книжки читают — это хорошо. Но зачем бумажки в книжки прятать? Чтобы потом искать? Сама его сюда сунула, а я нашел. Выходит, не ты мне, а я тебе доброе дело сделал. Так что это не считается.

— Ну ладно. Что ты хочешь? — Я посмотрела на часы. Стрелки показывали половину седьмого вечера.

— Чаво хочу? Ухи у меня мерзнут. Шарфик мне надобен. У тебя на полке есть, зеленый такой, я видал. Дашь поносить? Он тебе всё равно короткий стал. А мне в самый раз.

— Дам, конечно! — обрадовалась я такой простой просьбе.

Открыла шкаф…

— Ой… — на голову свалился целый ворох моих вещей. И летние, и зимние — всё вперемешку.

— А это чья работа? — с укором посмотрела я на домового.

Но Василий как ни в чем небывало сидел на стуле и болтал ножками.

— Сколько же времени надо, чтобы всё убрать? — разбирая вещи, с обидой поглядывала на домового.

— А не надо было все вперемешку хранить. Зимнее к зимнему, летнее к летнему, — поучал домовой со стула. — Представляешь, если бы все дни в году вот в такую чехарду играли? Не было бы у тебя на столе ни хлеба, ни фруктов, ни молока с