Два дня назад остатки армии бравой поступью вернулись в столицу. И нас, как и в Широве, встречали восторженные горожане. Они выстроились вдоль дорог, по которым маршем шли войска. Громко аплодировали нам и наперебой восхваляли. А возглавлял колонну победителей улыбающийся Корсаков, который гордо восседал на белом коне. И он буквально из седла этого коня прыгнул в рабочий кабинет государя. Никто из дворян, министров или высокопоставленных магов не посмел оспаривать его кандидатуру на роль временного управленца. О Императоре же и его семье до сих пор не было ни слуха, ни духа, как, собственно, и о Повелителе. Газеты робко предполагали, что первый томится в плену неизвестных похитителей, а второй — погиб. А ещё в этих же газетах частенько упоминался князь Корсаков. И всегда с положительной стороны, что наводило на определенные размышления.

Мне же с минуты на минуту должны были вручить орден Святого Благоверного Князя Александра Невского, а потом отсыпать шесть тысяч звонких рублей. Награждение происходило всё в том же главном зале Императорской академии магии, в котором протекала новогодняя тусовка. Сюда нагнали несколько сотен прибывших к началу учёбы студентов и пару десятков преподавателей. И помимо них тут переминались с ноги на ногу немногочисленные гости, пожелавшие увидеть, как толстый седовласый генерал в парадном мундире будет вручать мне орден. К числу этих гостей относились Илья и Алексей Корбутовы, князь Савёлов, Лев Андреев и Лиховцев. Они вместе с Шуриком стояли среди прочих людей, выстроившихся в прямоугольник. И внутри этого «оцепления» раскрасневшийся генерал толкал хвалебную речь, держа в руках сам орден — четырёхконечный прямой крест с круглым медальоном по центру. На медальоне красовалось изображение конной фигуры Александра Невского.

Я же украдкой посматривал на разливающегося соловьём генерала и мысленно торопил его. Мне было неуютно от множества тяжелых взглядов, которыми меня пронзала большая частью студентов. Они искренне недоумевали, как такое могло произойти? Вчерашний сельский дворянин из вонючей дыры стал героем! Да ещё он выжил там, где погибло столько высокородных аристократов! Уму непостижимо! Где-то Боженька явно недосмотрел!

Нет, конечно, кто-то, как Корсакова, искренне радовался за меня. Или тот же Шурик едва не пищал от ликования. Но вот Павел Белозеров, Столетова и Шмид были не просто в недоумении. Они ненавидели меня всеми фибрами своих мелких душонок и желали сдохнуть прямо здесь и сейчас!

Кстати, Белозеров так и не принял участия в сражении. Он прокуковал весь бой на холме среди артиллеристов. А вернувшись в столицу, стал распускать слух, что ему, дескать, командир запретил идти добровольцем в бой, так как пришла трагическая весть о гибели его деда. А уж если бы ему было позволено вступить в сражение, то он бы там всех раскидал, как волкодав шавок подзаборных, и сейчас бы народ чествовал его, а не этого ублюдка и обманщика Корбутова. Почему обманщика? Так он же скрывал свой истинный уровень дара. Наверное, чего-то трусливо опасался мерзавец.

Между тем генерал наконец-то закончил свою напыщенною речь, вытер платочком покрывшийся потом сальный лоб и под гром неискренних аплодисментов приколол к моей груди орден. Его пальцы-сосиски вполне ловко справились с этим делом. И я благодарно улыбнулся ему, с отвращением почуяв кислую вонь, идущую от толстяка.

Но это ещё было не всё. Слово взял ректор. И он минут пять хвалил меня и ещё столько же — всех студентов, отправившихся с армией в качестве добровольцев. Упомянул он и фамилии тех ребят из академии, кто пал на Безымянном поле.

Ну а после ректора речь толкнул декан факультета Некромантии Дмитрий Александрович. Он всех поприветствовал и с улыбкой заявил, панибратски приобняв меня:

— Вот! Вот истинный некромант! А ведь именно мне пришла в голову мысль дать этому герою разрешение на использование магического зала! И посмотрите к чему это привело? Иван совершил настоящий подвиг! И в этом ему точно помогли тренировки, коим я не стал противиться несмотря на его юный возраст!

Народ вяло поаплодировал безбожно расхваливающему себя декану. А Дмитрий Александрович многозначительно глянул на ректора. Тот кивнул ему, признавая заслуги некроманта.

И на этом моменте скромная церемония награждения наконец-то подошла к концу, а то задолбала уже. Перешептываясь, студенты начали покидать зал, завистливо косясь в мою сторону. А я бодро притопал к своей группе поддержки. Тотчас все три брата горячо поздравили меня. Лев радостно сжал в объятиях, вызвав ревнивый взгляд Шурика. Лиховцев рассыпался в приторных комплиментах и крепко пожал руку. А Корсакова, озаряя зал белозубой улыбкой, счастливо произнесла:

— Господа, предлагаю отметить в ресторации сие знаменательное событие.

— Замечательное предложение, ваша светлость, — вежливо ответил я и натянул на физиономию измученную улыбку. — Но я вынужден отказаться. Моё тело ещё не полностью восстановилось. Я бы предпочёл отдохнуть. Да и завтра первый день учёбы.

— Хм… — недовольно надула губки Анастасия и сощурила бездонные зелёные глаза.

Алёшка же торопливо сделал шаг ко мне, неожиданно обнял и тихонько прошипел в самое ухо:

— Ты чего творишь? От такого не отказываются. Держи нос по ветру. Глядишь, с самим князем Корсаковым породнимся.

Я криво улыбнулся и отодрал от себя «расчувствовавшегося» братца. Эх, как же он был недалёк от истины. Мы, Корбутовы, действительно с огромной долей вероятности скоро породнимся с Корсаковыми. Конечно, я согласился жениться на Анастасии, уж больно её батя грозно глядел на меня в том кабинете в Широве. И я даже не заикнулся о том, что его дочь до меня уже с кем-то кувыркалась в постели, а может и на сеновале, чёрт её знает. Но это было не самое страшное. А вот интриги, которые плёл князь против Императора, да ещё его возможная работа на Повелителя… вот это было страшно. Поэтому я даже не предполагал к чему может привести эта свадьба. Благо, о ней пока никто не ведал. Корсаков грозным тоном приказал мне ни одной живой душе не говорить о наших намерениях, сославшись на трудные времена в империи. Но Анастасия, естественно, всё знала. И в первый же день моего появления в столице радостно заявила, что мы будем идеальной парой, ведь она любит командовать, а я, как оказалось, — прекрасно выполняю приказы. Меня её слова заставили вспомнить моего соседа дядю Мишу. Как-то раз он, стоя перед прилавком в кондитерской, грустно спросил у своей жены: «А какой пирожок я хочу?»

Сейчас же Анастасия отчётливо недовольно фыркнула, но всё же уступила мне:

— Что ж, пусть будет по вашему, Иван. Но на следующей неделе я уже не приму от вас никаких возражений.

— Буду иметь в виду, — легкомысленно пробормотал я и галантно подал ей руку: — Позвольте проводить вас?

Та благосклонно кивнула и положила свою лапку на сгиб моего локтя. Я тепло распрощался с мужчинами. И вместе с Корсаковой двинулся прочь из академии.