Мирослава: Я решила, во что бы то ни стало, помочь подруге вывести на чистую воду этого подонка — её отчима. И все шло строго по плану, пока одной ночью он не стёр границы.

Руслан: Одна мелкая дрянь решила, что она вершитель чужих судеб. Мои преступления не остались безнаказанными, и я вернулся. Мстить.

Вдох — выдох — вдох.

Две полоски!

Как такое, мать вашу за ногу, вообще возможно!?

Первая и единственная ночь неистовой страсти в моей жизни, и таков исход?! Матерь Божья, где я так согрешила?!

— Мира! Булочка, с тобой все в порядке?

Да, конечно, моя горячо любимая подруга, я просто беременна… от твоего Мега-Сексуального отчима, а так все тик-ток! Просто опупительно!

— Я эм… да, все под контролем, дай мне минутку!

Ещё одну минутку, чтобы в моей ветреной голове созрело семя осознания происходящего.

Вдох — выдох — вдох.

Говорят, беременным нельзя нервничать?

Только как мне не биться головой о стену и не впадать в истерику после увиденного?

Что делать девятнадцатилетней девушке, узнав о таком, в моем случае, не радостном событии?

Писаться от счастья?!

Да у меня в это мгновенье буквально рухнуло и кануло в бездну мое светлое будущее!

Выползаю из ванной комнаты на негнущихся ногах и с самой фальшиво-светской улыбкой, на которую был способен мой подрагивающий рот и расшатанные нервишки.

Чуйка подсказывает, что походило это на безумный оскал.

— Живот прихватил, — заприметив подругу, ожидающую около двери, сообщила о своём лже-заболевании.

Не говорить же ей, что я проходила тест, который приобрела ещё час назад в ближайшей к институту аптеке. Ждать было морально невыносимо, до дома я бы не выдержала.

— Это, наверное, от маминой стряпни, — закатила она глаза, взяв меня за руку, повела в сторону столовой.

Ох, милая, если бы ты знала, что не от маминых харчей меня так повело.

— Возможно, — кое-как выдавливаю из себя это слово.

— Я попросила Папочку тебя отвезти домой.

Папочку.

Кажется… или сейчас у меня дернулся правый глаз?! Меня всю перекосило. Не то чтобы у них с Русланом Львовичем были тёплые отношения, но за глаза мы именно так его и называли.

А я ещё и вовремя… кхм… он был так ошарашен.

Что она сказала? Отвезёт?!

Этого ещё мне не хватало!

После той безумной ночи, когда я простилась со своей девичьей честью, мы больше не общались, только перекинулись парой фраз, и на контакт Папочка явно не хотел идти.

Ему было попросту начхать на одурманенную им идиотку.

— Он сказал ждать его здесь. Детка, ты же позвонишь, как доедешь? — киваю головой, не особо ясно соображая, о чем эта девушка вообще щебечет. Слова. Слова. Как много лишних звуков! — И не зли нашего Папулю, его вроде как облапошили на работе. Чмоки!

Получаю быстрый поцелуй от Лерки, прощаюсь с ней и жду своего суженного, черт бы его забрал!

Сказать? Или не сказать? А если скажу, что будет? Он же не будет злиться на меня?!

Будет… ещё как будет! Кричать, беситься, возможно, полетят чьи-то головы с плеч… ой, лишь бы не моя!

Леркин отчим, по совместительству мой непосредственный начальник, не славится мягким нравом!

Беременна. От отчима своей подруги!

Как? Почему? И главное… за что?

Я здесь вообще не при делах, ничего не помню, ничего не видела, ничего не слышала… моя хата с краю, как говорится!

Я невинная жертва обстоятельств! Соблазнил. Одурманил!

И забыл…

— Мирослава, — тяжелый бас бьет по нервам, оголяя все чувства, лишая разума. Всегда полным именем, официально… но не тогда. — Если это снова твои глупые выходки, то двери в мой дом для тебя, отныне, будут закрыты!

Ноги подкашиваются, и мне приходится облокотиться на стеночку, чтобы не грохнуться прямо к его ногам… лужецой.

Поднимаю глаза вверх, получая мощный удар из смешанных чувств в грудь, стремительно опускаю их обратно вниз.

В глаза этого подонка невозможно смотреть больше пары секунд, иначе обожжешься его безразличным и, тем не менее, горячим взглядом.

Он же в своей обычной манере хватает меня за шкирку и тащит по коридору к лестнице — на выход.

Как нашкодившего котёнка, на улицу.

Сопротивляться бесполезно… знаем, плавали!

Ноги не слушаются, спотыкаюсь, но не падаю, потому что он держит крепко. Пыхтит мне в затылок, и я чувствую, как воздух между нами наэлектризовывается точь-в-точь, как в ту незабываемую ночь.

Или мое воображение снова разыгралось, и я придумываю того, чего быть не может.

Однако, когда мы выходим на улицу… он опускает руку вниз, к пояснице, мягко поглаживая, другой же отодвигает волосы в сторону, тяжело дышит в шею. И…

— Мелкая дрянь… — от тона его голоса волосы на руках становятся дыбом, грубый и рычащий, не предвещавший ничего хорошего! — Ещё раз ты кинешь хоть малейший намёк моей жене… — его рука на моей талии сжимается все сильней, до легкой боли. — Живьём закопаю, тебя и твоего любимого деда.

Сердце останавливается на мгновение, слёзы брызгают из глаз.

Нет… нет! Он не посмеет! Он же обещал помочь ему!

— Вы не посмеете. Не после того, что между нами произошло… я все расскажу, — дергаюсь в его руках, пытаясь увеличить расстояние между нашими телами.

Посмеет… ещё как! Таким преступникам, как этот человек, до фени на жизнь обычных смертных букашек.

— Надеешься на то, что тебе поверят? — с игривыми нотками, утыкается носом мне в затылок, заливается грубым смехом. — А ты что думала… нашла свою золотую жилу и решила подсесть мне на шею, когда сама раздвинула ноги? — Неправда! — Ошибаешься, соплячка.

— Руслан… Львович, — облизываю пересохшие губы, набираюсь смелости и поворачиваюсь к нему лицом, видя одно лишь отвращение к моей персоне. — Я… я ненавижу вас, — на выдохе, смотрю боязно, ожидая чего угодно от него. — Вы лжец!

— Решим этот вопрос раз и навсегда, — устало вздыхает и, достав из кармана пиджака белый толстый конверт, суёт его мне в руки. — Это все, что ты от меня получишь. Просто закрой свою пасть и веди себя тихо, — говорит уверенно, без толики чувств, отрешенно глядя за мою спину. — Олег, отвези ее домой, — кидает своему водителю и просто уходит, оставляя после себя запах одеколона.