Эван Уинтер

Огни возмездия

Ewan Winter

Fires of Vengeance

Jacket design by Jeanne Reina

Jacket photographs © Magdalena Wosinska/

HarperCollins Publishers

Map copyright © 2019 by Tim Paul

© А. Агеев, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Эта книга посвящается Невиллу Леопольду Уинтеру

Спокойный, стойкий, невероятно трудолюбивый; его было легко рассмешить, и у него была радостная улыбка, от которой вокруг глаз появлялись морщинки. Он был моим отцом, и его не стало, когда я писал «Огни возмездия». Почти пятьдесят лет он был женат на одной из самых замечательных женщин на планете. Невилл начал карьеру как инженер-химик и закончил учителем старшей школы. Он отдавал своим ученикам все, неустанно работая по будням и репетиторствуя каждые выходные, чтобы изменить жизнь к лучшему, насколько мог. Улучшить мою жизнь ему точно удалось. «Одна из самых важных вещей в жизни – заканчивать то, что начинаешь», – сказал он мне перед тем, как я начал серьезно заниматься писательством. Он больше не давал мне советов, а этот оказался на удивление простым. И все же он мне запомнился, и в самые тяжелые писательские дни, когда моя история совершенно не желала, чтобы ее рассказывали, отцовские слова не позволяли мне сдаться. Две книги вышли благодаря той силе, что он мне дал, и даже с этой силой писать романы оказалось делом непростым. Немалая часть этого цикла посвящена отношениям между отцами и сыновьями, и когда я садился, чтобы продолжать писать, меня часто охватывало чувство, будто мне приходится мириться с тем, что моего отца больше нет, и потеря его проделала во мне огромную дыру. Но напоминая себе, что отец был рядом и растил меня, учил, видел, как я женился, как у меня родился собственный сын, – я находил силы двигаться дальше. Он был рядом во всем, а это, я знаю, не всегда возможно. Поэтому, если эта боль – цена за то, что мне повезло иметь такого любящего отца, я с радостью ее заплачу.

Эта книга посвящается Невиллу Леопольду Уинтеру, которого я так и не перестал называть папочкой.

Глава первая

ДЖАБАРИ ОНАИ

– Он умрет?

Голос разбудил его, и боль вернулась. Он знал, что лежал на больничной кровати в Крепости Стражи Цитадель-города, и его тело было обожжено драконьим огнем, но Джабари Онаи не знал, почему Богиня оставила его в живых в таком жалком состоянии.

Он попытался открыть глаза, и боль жгучими волнами прокатилась по лицу. Веки расплавились и склеились, отчего ему приходилось смотреть на мир, будто из-за высокой травы.

Он хотел заговорить, попросить Тау или жрецов Саха избавить его от страданий, но не смог издать ни звука. Горло было слишком сильно обожжено.

– Я бы не сказала, что он умирает, – услышал Джабари женский голос, – но не могу и сказать, что он будет жить.

Говорившая перешла к изножью кровати, и сквозь неровные щели между обожженными веками он различил ее рядом с Тау. Это была жрица медицинского ордена Саха.

– Он жив до сих пор лишь потому, что он Вельможа, – сказала она. – Их тела способны выдерживать большие нагрузки, и они исцеляются быстрее нас, но после травм, которые были ему нанесены… это чудо, что он все еще дышит.

– Он боец, – сказал Тау. – Всегда таким был, и если дать ему хоть малейший шанс, он ухватится за него и сделает все возможное, чтобы победить.

– Мы не сдадимся, – сказала она.

Джабари услышал, как по полу царапнул стул. И заскрипел, когда на него кто-то сел.

– Я здесь, Джабари. Это Тау, и я здесь.

– Он вас не слышит, – сказала жрица. – Боль… мы даем ему травяные отвары, чтобы справиться. Иначе было бы невыносимо.

– Его не беспокоит то, что я здесь? – спросил Тау.

– Нет, – ответила она. – Нам всем очень повезло, что с нами был кто-то в… в такое время.

Джабари услышал шаги. Жрица вышла из палаты, и когда стук ее каблуков затих, Тау склонился над ним, чтобы взять его за руку. Прикосновение было бережным, но это не имело значения.

Опаленные пальцы Джабари взорвались болью, и не в силах издать ни звука, не в силах сопротивляться, он всматривался сквозь прорехи в веках на покрытое шрамами обеспокоенное лицо друга, отчаянно надеясь, что Тау увидит в его взгляде свет сознания. Но Тау не видел: он продолжал держать руку Джабари – и сильнее всего желая хоть какого-то облегчения, Джабари искал убежища от собственных чувств. Он уловил знакомый запах кожи, бронзы и земли и изо всех сил попытался найти утешение в нем, но агония не оставила места ни для чего, коме самой себя.

– Я хочу, чтобы ты знал: у тебя получилось, – сказал Тау. – Ты тот мужчина, которым всегда хотел быть.

Тебе не нужна кровь Великого Вельможи, чтобы быть Ингоньямой, когда у тебя есть такой дух и доблесть.

Джабари слышал, как Тау всхлипнул, и от этого ему стало еще больнее.

– Джабари, неважно, что нас ждет, я позабочусь, чтобы омехи тебя помнили.

Повисло молчание, и хотя его сознание было замутнено обезболивающими отварами, Джабари мысленно кричал. Ожоги причиняли страдания.

– Могло ведь быть и по-другому, нэ? Если бы не испытание? – продолжил Тау шепотом. – Это было будто бы тысячу жизней назад. Я просто хотел, чтобы у тебя получилось, но когда миру было дело до того, чего хочет какой-то Меньший?

Джабари знал, что никогда не забудет этот день. Тау дрался в тренировочном бою с тем избалованным увальнем, Кагисо, и пустил ему кровь на глазах у Советника Стражи Абаси Одили. Он оказался достаточно глуп, чтобы ранить Малого Вельможу. И Одили, желая удостовериться, что Меньший поплатится за оскорбление, поручил Келлану Окару напомнить Тау, где его место.

Арен, чтобы не позволить сыну сражаться с уже легендарным Посвященным Индлову, выступил против Келлана Окара вместо него и потерял руку. Это была трагедия, но Джабари, как и все остальные, видел, что Келлан пытался сохранить Арену жизнь и на этом закончить. Бой и должен был закончиться на этом, но Тау подхватил упавший меч отца и нацелил его Келлану в спину.

Глупец! Вокруг было полно Меньших и