–Константин Сергеевич, я больше так не могу! Это невозможно терпеть!– тряся начесом, верещала дама средних лет.

Делала она это не в первый раз, поэтому, вместо того чтобы согласиться, собеседник пожал широкими плечами и продолжил изучать данные на мониторе.

–Ваши дети абсолютно неуправляемы!– Заметив, что на нее не обращают внимания, дама прибавила громкости.

–Они не автомобили, чтобы ими управлять.

–Ну, знаете ли… Им скоро будет шесть! С таким поведением не возьмут ни в одну приличную частную школу!

–Значит, пойдем в неприличную.– Папаша снова пожал плечами. На этот раз – с тихим обреченным вздохом.

–А какое будущее их тогда ждет?– От возмущения дама, казалось, вот-вот лопнет.– Вы хоть на миг задумывались?!

–Тяжелое.– Мужчина понимающе кивнул.– Ни работы на две ставки. Ни квартиры в кредит. Ни машины. Отечественной. В рассрочку.

Будто собеседник выругался при ней трехэтажным матом, дама возмущенно топнула и правой рукой показала куда-то в сторону. Точь-в-точь как памятник Ульянову-Ленину на площади любого райцентра.

–Неблагодарные! И вы, и ваши дети! Упущенное поколение!– Пустив невидимую слезу, дама гордо отвернула лицо.

–Да, учись я лучше, ни за что ни в какой «Форбс» не попал бы.

–Ах вы! Ах так…– Словно выброшенная на берег рыбина, дама принялась жадно хватать ртом воздух. А когда ей самой надоел этот театр, уже другим, спокойным тоном добавила:– Я отказываюсь работать в таких условиях.

–«Я устал. Я ухожу!»– все так же не отрываясь от дел, скрипучим голосом процитировал другого великого деятеля отец семейства.

Терпеть такое неуважение и дальше дама уже не смогла. Массивная дверь чуть не слетела с петель от мощного хлопка. С письменного стола Константина Сергеевича Арбенина посыпались на пол бумаги. И лишь две пары глаз за окном даже не моргнули, когда двенадцатая няня исчезла в коридоре.

Едва за стеной стихли шаги, отец повернулся и уставился на две свои копии. Одну женскую и одну мужскую.

–И как мне с вами быть?

–Пап, мы ничего не сделали! Это она сама!– Двойня даже врала хором. Попадала звук в звук.

–Может, вместо няни дрессировщика нанять? Запашного какого-нибудь. Могу обоих!

Будто всерьез раздумывает над такой идеей, Константин задумчиво почесал шею. Окинул бандитский дуэт внимательным взглядом. Но принять окончательное решение так и не успел.

Стоило раскрыть рот – в дверь постучали. И, просунув голову в дверной проем, охранник извиняющимся тоном сообщил:

–Там к вам няня. Свеженькая. Запускать?

Варя

Ната выла третий день. Навзрыд. С всхлипами, с заламыванием рук и горьким «Спасите-помогите!».

Шоу было необычным. Очень шумным. И как на него реагировать, никто не знал.

За последние годы я так редко видела красавицу сводную сестру, что уже стала забывать, насколько мы разные. Как блондинистая Барби и отечественная кукла Машенька с огромными глазами и копной непослушных волос.

Характеры у нас с Натой тоже отличались. В девятнадцать она ушла из дома со своим первым мужчиной. А в двадцать пять – обрадовала семью двойней от самого известного в Питере миллиардера Константина Арбенина.

Это было как гром среди ясного неба. Помолвка и бракосочетание, конечно же, прошли мимо. Куда нам с мамой до местного бомонда? Чтобы не опозориться, Ната даже приглашения слать не стала.

Узнав о свадьбе из прессы, мы неделю ломали головы над текстом поздравительного сообщения. Не представляли: благословлять, журить или вообще не порочить телефон Наты своими недостойными записями.

Но вот с детьми у нее вышла проблема. Не сразу. Спустя пять лет после их рождения. Однако настолько серьезная, что сестра вернулась домой и залила скромную отцовскую квартирку горькими слезами.

–Он хочет забрать моих малышей! Лишить меня моих милых ангелочков!– с эхом разносилось по гостиной сутками напролет.

Иногда мне казалось, что столько плакать нельзя, но Ната упорно ставила рекорд за рекордом.

–Этот мерзавец… Этот подлец… У него столько денег, что купит и судью, и клуш из созцащиты, чтобы лишить меня прав,– захлебываясь, причитала она.

–У этого мужчины нет ни совести, ни сердца! Вначале он расторг брак и выставил меня за порог. А сейчас взялся за наших малюток!– выла так, что старый соседский кокер-спаниель начинал скулить за стенкой.

–И плевать ему, что дети будут расти без любви и заботы!– как гонщик на педаль газа, жала Ната на больную мозоль моей мамы.

В общем, поводов, чтобы проститься, скопилось хоть отбавляй. Вместо того чтобы праздновать защиту диплома,– на отлично, между прочим,– я днями подавала Нате и маме салфетки. И медленно закипала. Однако на четвертые сутки плач сестры перешел в новую фазу – продуктивную.

–Я, кажется, знаю, как забрать у Арбенина детей!– внезапно разродилась она.

–Милая, если мы можем чем-то помочь…– с готовностью откликнулась мама. Ее даже не пришлось доводить до кондиции.

Глаза Наты воинственно вспыхнули. А мне резко стало не по себе.

–Костя, конечно, гений,– промакивая сухие слезы, продолжила сестра,– но и у гениев есть грязные секреты. Уж я-то за несколько лет жизни с ним под боком убедилась в этом.

–Никто не знает мужа так, как его знает жена,– закивала мама.

Будто услышала что-то на марсианском, Ната задумчиво склонила голову набок. Похлопала длинными ресницами. А потом, откашлявшись, развила свою гениальную идею:

–У Кости есть папка, в ней он хранит секретную информацию. Всякие расписки. Выписки с зарубежных счетов. Кое-какие договоры. И компромат на конкурентов.

–Вот бандит! Вот уголовник!– всплеснула руками мама.

–Еще какой…– Ната почесала кончик носа.– Но самое главное, я знаю, где он держит эту папку! И код от сейфа!

После этой фразы не закатить глаза было очень сложно. Сразу стало понятно, для чего в нашем доме аж три дня длился плач Ярославны и почему вдруг сестра приехала в отцовскую квартиру.

«Ничего не случается просто так!»– вспомнила я знаменитую фразу. И уже в следующее мгновение на наши с мамой головы обрушилась просьба.

–Сейф у него дома! Меня Костя ни за что и на порог не пустит. Но если ты попадешь туда,– Ната повернулась ко мне,– то сможешь забрать папку! Это несложно!

–Я?..– Челюсть пришлось придержать.– Как?