Кристина Майер

Дочь друга

Пролог

Глеб

Город километровых пробок…

Второй час стою. Мат и сигареты не спасают. Тут бы чего-нибудь покрепче. Готов бросить тачку и спуститься в метро. Клиенты дождутся и косо не посмотрят, но у меня загон на пунктуальности.

Голова с утра раскалывается, вчера с мужиками хорошо отдохнули – отмечали развод Кирилла. И года после свадьбы не прошло, как расстались. С Антоном спорил на десять кусков зелени, что брак долго не просуществует… на эти бабки вчера отрывались. Подло в день свадьбы спорить на развод, но я знал, что так получится, когда впервые увидел Ирину. Чего Киру захотелось ее присвоить? Трахал бы дальше без головной боли, не пришлось бы капиталом делиться. Хотя он еще дешево отделался.

Звонок мобильного отвлекает от мыслей, но не от головной боли. Смотрю на экран секунд семь, прежде чем принять вызов.

— Глеб, здорово, не отвлекаю? — звучит в трубке голос приятеля.

— Привет, Ромашов. Говори, не отвлекаешь, я в пробке стою, — зло усмехаясь.

— Я с просьбой, — мнется, прежде чем продолжить, я не помогаю. Проси, если позвонил. Знаю, что не хочется быть обязанным, тем более давно мы с ним не пересекались. Разные города, у него семья, дочь, которую он предлагал моему брату взять в жены. Это отдельная история. Приблизительно догадываюсь, о чем… точнее, о ком пойдет речь.

— Слушаю, — когда молчание начинает напрягать.

— Моя в Москве учится, я тебе говорил. Начудила там немного… — опять пауза. — Давай без подробностей, не буду тебя грузить.

«Не хочет признаваться, что любимое чадо не идеально. Давай, не будет он меня грузить, тем более что мне неинтересно», — хмыкнув про себя.

— Ее из общаги выперли, пойти некуда, — продолжает он. — Ректору звонил, он в командировке, а я на расстоянии не могу решить вопрос. Присмотри, будь другом.

Не хочется думать, что Ромашов меня на понт берет, пытаясь подложить под Ивана свою дочь. Степа предлагал породниться по старой дружбе, я отказал. Ну его нахрен – такие предложения рассматривать. Хорошо, что в августе меня не было в Москве, он как-то сам все уладил с поступлением и проживанием. Бизнес его тонет, вот Ромашов и пытается повыгоднее пристроить дочурку. Мою позицию по отношению к бабам он знает – секс без обязательств, поэтому расчет на младшего Тихомирова. Мы с Ванькой разные. Я жесткий, циничный, грубый. Он… он просто лучше, чем я.

— Степ, мы ведь обсуждали полгода назад. Брат жениться не собирается, тем более связываться с малолеткой, — говорю как есть. Я давно перешагнул возраст, когда боишься обидеть собеседника правдой.

— Глеб, правда помощь нужна. Лада на улице осталась, жилье по объявлениям ищет, попадет на каких-нибудь уродов, страшно за дочь, — слышу, что нервничает. — Она у меня без тормозов малость, борзая. Мое упущение, признаю. Присмотри, я в долгу не останусь.

— Я тебя услышал, адрес скинь Ивану и фото дочери, я ему наберу, он решит. Номер телефона брата я сейчас тебе сброшу.

— Спасибо, Глеб.

— Пока не за что, — скидываю вызов и сразу звоню Ивану.

— Вань, дочь Ромашова на улице осталась, он тебе сейчас адрес и фото кинет, найди девочку, помоги с жильем.

— Это ту оторву, что он на мне женить хотел? — усмехается брат. Жду, что он скажет, может и отказать. Через несколько секунд раздается в динамике: — Ладно, порешаю, — последнее время мы редко видимся, брат ссылается на занятость, хотя пашу сутками я.

Устав тащиться, сворачиваю в проулок. Лучше круг лишний сделать, чем тупо торчать в пробке. Улочки узкие, тачки везде понаставлены, не разъехаться. Следишь, чтобы ничью машину не зачесать, а тут из сквера выпрыгивает крыса, которую почему-то называют собакой, прямо под переднее колесо!

— Мля-я-я! — зла не хватает. Бью по тормозам. — Сука! — и это я не про собаку, которую переехал, а про тупую хозяйку, которая это безобразие должна носить под мышкой, а не спускать с поводка!

Тупая корова с накладными ресницами и дутыми губами! Вместо того, чтобы следить за карликовым чихуахуа, она в телефоне залипла. Селфи наше все! Я даже знаю, как это «безобразие» грамотно обозвать. Был такой «пес» у одной из моих любовниц, таскала его везде с собой.

Крики, ор, плач. Оживить пытается? Дура! Ничего внутри не дергается. Мне похер, но неприятно, потому что убил живое существо. Эта не та смерть, которая может вызвать боль. Те, что трогают душу, я всегда ношу в себе.

Меня люди ждут, а я стою и пытаюсь договориться с невменяемой бабой. Набежала куча сочувствующих зевак, ловлю на себе осуждающие взгляды. Закипаю, потому что не на меня так нужно смотреть.

Специалисты, бля. Пять минут понять не могут, дышит собака или нет. Как под колесом трехтонного крузака может выжить двухсотграммовое животное? Вызвали ветеринаров. Дебилы! Они что, время смерти должны зафиксировать, чтобы похоронные выплатили?

Смотрю на часы, меня почти час ждут. Запихнув пачку банкнот в руки хозяйке на новую живую плюшевую игрушку, иду к тачке. Тут я уже ничем помочь все равно не смогу.

— Ну ты и козел, — машет головой дерзкая девица, глядя на меня. Соплюха совсем, лет восемнадцать, вряд ли старше. — Хоть бы извинился, — не пугает ее мой взгляд, совсем безбашенная.

— Рот закрыла и пошла отсюда, пока я тебя за борзоту на кол не посадил, — цежу сквозь зубы, едва сдерживая гнев. Привычка у меня – словесно сажать на кол, но разговор о пытках, а не о том, о чем подумала мелкота смазливая. Книжки нужно умные читать, а не фантазировать. — Что щеки вспыхнули? Кол представила? — подхожу близко, почти упираюсь ей в лицо, она не отступает. — Не о том думаешь, девочка.

Красивая девочка, четкая. Правильные черты лица, пухлые губы, я бы нашел другое применение ее борзому язычку. Фигура – мечта онаниста, есть за что подержаться, и видно, что все натуральное, как я люблю.

— Да пошел ты… — кривит лицо, отзеркаливая мои эмоции. Да ну нах…

— Не нарывайся. Я наказать могу, мало не покажется, займу твой рот своим болтом, не будешь открывать