Новый год. Первый день месяца Мартиуса тысяча триста восемьдесят четвёртого года. Ровно два года, как я здесь. Много это или мало? Вроде не так, чтобы очень, но словно прошла целая жизнь. Со мной за почти три десятка лет дома не произошло и десятой доли того, что пережил здесь. Я по-прежнему веду это долбанный мысленный дневник, и наверное это к счастью, но получается только мысленно. Несколько раз пробовал записывать его, и тексты эти где-то валяются в замке, уже и не знаю, где именно. Всё равно никто не прочитает ближайшие несколько сотен лет — не дошла ещё местная криптография до расшифровки текстов. Самое сокровенное тогда записал, самое-самое. Но потом бросил. Ибо было банально некогда тратить бесценное время на ерунду, когда жизнь кипит от реальных тектонических событий. «Скоро стану я больным и старым, вот тогда и напишу свои я мемуары» — рано, наверное. За сохранность каракуль, что прочитают, не переживаю, ВСЕ личные записи делаю только на русском. А если до замка доберётся очередной попаданец с бывшей Родины… А, всё равно плевать.

Итак, два года моего здесь пребывания. И я отмечаю это событие тем, что еду… К эльфам. В качестве посла. Почему? Потому, что изгнан. Как, изгнан? А как бывают изгнаны графы? Никак. Официально меня всего лишь «отправили в соседнее королевство» в качестве «дипломатического представителя», возвращаться домой моему сиятельству никто не запрещал, в правах не понижал. Вот только если пересеку границу в обратном направлении, мой шурин, чтоб ему долго и счастливо жилось, мягко и ненавязчиво, но очень решительно прикажет меня убить. Несмотря на то, что мы теперь родственники. Думаю, мы и родственники-то только потому, что сеньора, едущая со мной в карете, его кузина, тоже ему… Немного мешала. Так как принадлежит более старшей ветви династии и тоже имеет права на престол. Политических амбиций девочка всё это время была лишена начисто, прекрасно понимала законы клоаки, в которой жила и не высовывала голову, только потому и выжила, но тем не менее, без неё в столице его величеству будет гораздо спокойнее править своим государством. Своим теперь уже без кавычек. А без кавычек потому, что большую часть заговорщиков, пытавших сделать его бывшим, и более того, мёртвым королём, совсем недавно Карл Шестой порешил. Месяцы здесь дли-и-инные, но всё равно будто вчера всё случилось. Кого-то из заговорщиков в бою убили — кто успел открыто восстать (нашлись же идиоты!), кого-то судили и повесили, а кто-то поскользнулся на яблочной кожуре в тёмном переулке и упал на неудачно подвернувшийся ножик. Раз пятнадцать упал, но судмедэкспертизы тут пока ещё нет, хрен докажешь, что не так всё было.

Я тоже был среди заговорщиков. За это, в общем, и еду в Эльфийский Лес. И то, что именно я спас его коронованную задницу и оставил в статусе живого короля… Это замечательно. Но без меня в своём государстве шурину будет править ещё более спокойно.

— Да, да, детка!.. — вырвалось у меня, мысли сбились. — Вот это ты мастерица! Вот это умница!..

Моя рука теребила смоляные локоны Катюши, как, чисто по-русски, прозвал её про себя. Она тоже из династии Серториев, но официально ей, ещё в младенчестве, на всякий случай присвоили фамилию матери, Фуэго, чтобы в глаза не бросалась. По-русски это будет Катюша Пламя. Внутренней энергией, непоседливостью и жаждой к приключениям она фамилии соответствует, но в отличие от моей рыжей сестрёнки, волосы у Пламени чёрные, смоляные, не под стать. Впрочем, почти все Сертории темноволосы, что в моих измышлениях (тут о таком не то, что не думают, но вряд ли вообще понимают о чём я) возвышает их, имперских романно-иберийских аристократов, над сворой варварской гопоты, давшей начало подавляющему большинству местной аристократии. Отстояли землю, не прогнулись, не смешались, а вскоре смогли сесть на трон, сохранив в варварском море имперское наследие.

Так что тутошние аристократы мне типа завидуют — мало того, что женат на принцессе, так ещё красивой, да ещё необычной, местной изюминке, сохранившей древние имперские корни! Ибо даже простой народ варварская гопота имела пятнадцать столетий, там тоже в большинстве светловолосые и светлокожие.

А уж как эта смугляночка безумно красива!..Й-а — йа! Да, детка!..

…Короче, я из последних сил сдерживался, чтоб не кончить, а эта бестия, словно чувствуя кожей ладони апофеоз пульсации крови, продолжала вытворять кончиком язычка такое… Такое… В общем, так, как она, мне не сосали нигде, а я за последние два года год стал о-очень развратным товарищем!

Нет, ну а вы бы не стали развратным, очутись в теле графа? Правителя двухсот сорока трёх деревень, восемнадцати посёлков городского типа и пяти городов? Когда любая юбка, от простой служанки до жены или дочери бургомистра на подведомственной территории запрыгнет в постель, и никто, даже отец и муж, её не осудит? Наоборот, ещё свечку напросятся держать, чтоб подсказать «этой дуре», как сеньора правильно ублажать. А соседи? В смысле соседки? В смысле, другая аристократия? Да от них отбою не было! Богатый, знатный, холостой… Так иногда затрахивали, когда в гости заявлялись, что лучше уж к служанкам! Те проще, потолок видят и рамсы не путают. Просто дают, но качественно — для своего же сеньора стараются! Короче, если кто думает, что быть холостым графом это круто, тот… Явно обладает не всей информацией!

— Да, да, детка! Вот так! Дас ис фантастишь! Ага, ага, шпрахн дахн! Вот тут, вот тут, самым кончиком. А-а-а-а-а!!!!! Всё-ё-ё-о-о-о!!!

Она успела. Обхватила головку ртом, полностью её заглотнув, но неглубоко. Мой выстрел, наверное, в лучшие времена мог бы снести кому-то голову, но учитывая, который это был по счёту раз за последние десять дней, энергии в «выстреле» было немного.

Катюша подождала, пока я полностью «опорожню резервуары», деловито подняла мордашку и улыбнулась. Картинно сглотнула. Рукой же начала мелко, но нежно поддрачивать ствол, словно надеясь на продолжение. Ага-ага, ща-аз! Хватит меня мучить! Сколько можно, и так столько раз!

— Достаточно!.. — вздохнул я. Как-то жалко вздохнул, жалостливо. Это я, крутой-крутой граф Пуэбло, которого боится половина королевства, включая короля? И торопливо, словно нашкодивший щенок, или подросток, которого мама застала в комнате за онанизмом, принялся поднимать штаны и завязывать на поясе. До наших крутых широких рокерских ремней, привычных мне ТАМ, тут тоже ещё не додумались, завязывают штаны тонкими, со специальными фиксирующими механизмами.

Глаза этой бестии довольно блеснули. Она пересела на моё сидение, подлезла под руку и плотно прижалась, раскидывая ноги в стороны.

— Теперь ты.

Долг платежом красен. Да я в общем и не расстраивался по этому поводу. А чем, ну чем, блин, тут заниматься в этой долбанной карете? Карета, уважаемые, это не то же самое что родительский «Audi», на котором мы ездили в Ялту. Давно было, хохлы тогда ещё не думали ничего эдакого чудить, границы открытые были, а люди дружелюбные. Но не о них речь — как щас помню, полтора суток тряслись по условным дорогам России, а потом по ещё более условным дорогам Нэньки… Ибо хороший асфальт закончился на энном километре Симферопольки, ещё не отъехали толком, и все дороги превратились в условные. И это в хорошем салоне настоящей немецкой машины! С радиоприёмником и стереосистемой! С возможностью почитать (ридер тогда меня реально спас), несмотря на небольшую качку. С проносящимся за окном пейзажем, который был довольно непривычен и интересен мне, проведшему всю жизнь в северном мегаполисе. Особенно интересен на Юге и по Украине — совсем другая природа, другие дома, люди другие…