- Помогите! Пожалуйста, помогите мне!

- Что случилось?

- Меня избивает муж! Он грозится зарезать меня! Я закрылась на кухне, но боюсь, что он выломает дверь!

- Адрес!

Я быстро называю адрес. Потом открываю окно на тот случай, если мужу, всё-таки, удастся выломать дверь и добраться до меня.

Третий этаж. Но я хотя бы смогу позвать на помощь, привлечь внимание.

За дверями воцаряется тишина. Может, успокоился и уснул?

Я прислушиваюсь, чтобы услышать хотя бы шорох.

И тут в дверь ударяет кулак.

- Открывай, русская шлюха! Сегодня я точно с тобой поквитаюсь.

Я сжимаюсь в отверстие между стеной и холодильником. Все, мне конец.

Но тут я слышу звонок в дверь. Леон не открывает, также затих. Звонок повторяется, а потом слышны и настойчивые удары в дверь ногами.

Это полиция. Наконец. Ещё поживу, значит.

В следующую секунду раздается стук в дверь кухни. Вежливый, но настойчивый.

Я подхожу и поворачиваю ключ в замке, открываю дверь.

Ну, ни хера себе! - вырывается у меня.

Передо мной стоит ни много ни мало Аполлон. Только в аккуратной полицейской форме синего цвета. Рубашка плотно обтягивает рельефную грудь моего спасителя. Короткие рукава открывают сильные накачанные руки, по которым пульсируют дорожки вен.

Большие пальцы - в шлевках форменных брюк. Мои глаза опускаются ниже.

И кто придумал такую форму для стражей порядка? Или она ему просто мала в некоторых местах? О, ужас, о чем я думаю. Он же полицейский! Настоящий.

Но глядя на него сейчас, я вспоминаю, что секса у меня не было уже года два. С того самого момента, как я приехала сюда. А этот Аполлон в полицейской форме – просто ходячий секс.

Похоже, мой взгляд слишком красноречив, потому что я вижу, как по красивому арийскому лицу скользит улыбка.

- Добрый вечер, Вы звонили насчёт домашнего насилия? - спрашивает полицейский. А голос. Сразу обдает жаром. Блять, он точно не снимался в немецкой порнушке?

Я встряхиваю головой и возвращаюсь в свою горькую реальность.

- Да, - голос охрип то ли от страха, то ли от близости полицейского, я откашливаюсь и произношу уже более привычным для слуха голосом, - я звонила. Мой муж Леон, он там, - я показываю рукой в дверной проем.

- Да, мой коллега уже общается с ним, - говорит Аполлон, не сводя с меня глаз.

Какой-то тяжёлый у него взгляд. Я судорожно поправляю полы халата.

Господи, я и забыла, что стою перед ним в одном коротеньком халатике. Босиком.

Он быстро окидывает меня взглядом, но сразу же возвращает взгляд наверх, на мое лицо.

- Так, что у Вас произошло, фрау...? Можно Ваши документы?

- У меня документы в сумочке, в коридоре. Можно я возьму ее? - спрашиваю я.

- Да, конечно, - он немного отодвигается от двери и даёт мне возможность пройти.

Я прохожу совсем близко от него и меня обдает резким древесно-ментоловым ароматом.

Он ещё и пахнет, так что голова начинает кружиться!

Хватаю свою сумку и возвращаюсь назад. Подаю ему свое временное удостоверение.

- Хорошо, - говорит он и пытается произнести мое имя, - Вар... Вар... Ра...

- Можно просто Варя, - говорю я.

Хотя это совсем не просто.

- Варья? - произносит он.

- Хуй с тобой, - бурчу я себе под нос. Все равно он меня не понимает. Чёртовы басурмане. Пока ни одному не удавалось правильно произнести мое имя.

- Да, пусть будет Варья, - говорю я уже громче.

Он почему-то усмехается.

- Так, что тут произошло?

- Мой муж Леон угрожал зарезать меня.

- Это тоже он? - спрашивает он, бросая взгляд на кровоподтёк у меня на щеке.

Я киваю.

Полицейский достает какие-то бумаги и начинает оформлять их. Списывает мои данные с удостоверения личности. Задаёт какие-то вопросы. Я отвечаю.

А сама мысленно уже раздела его и так и вижу его кубики на животе и мышцы спины. А руки? Господи, какие же у него сильные, должно быть, руки. И как же тяжело, наверное, под ним. Тогда уж лучше на нем.

Так, Крайнова, все, угомонись, пока тебе не предъявили обвинение в нападении на полицейского.

Внизу живота сводит судорогой и я плотнее сжимаю бёдра. Хочу просто в душ. Снять напряжение хотя бы так.

Это он меня так доводит?

- Господи, ну, и мужик, - невольно вырывается у меня. Ну и похуй, все равно он меня не понимает. И в этом какая-никакая, а прелесть жизни в чужой стране. Я могу говорить то, что думаю. И улыбаться, делая вид, что говорю то, что от меня хотят услышать.

- Простите? - поднимает голову от бумаг Аполлон в форме.

Черт, всё-таки, сказала слишком громко.

- Нет-нет, ничего, - улыбаюсь я в ответ, - это я о своем.

Он пронзительно смотрит на меня и мне кажется или он на самом деле чуть улыбается одним уголком губ? Да нет, мне уже все мерещится.

Полицейский возвращается к бумагам.

- Так, - спустя минуту говорит он и встаёт из-за стола, - у Леона будет запрет на вход в это помещение и запрет приближаться к Вам ближе, чем на двести метров. Подпишите здесь.

Он подаёт мне ручку. Я наклоняюсь, чтобы подписать заявление и моя голова оказывается прямо на уровне его паха. Непроизвольно взгляд скользит по тугой ширинке. Ну, и форма. Это я не о ширинке, конечно же, а о форме одежды. Блять, срочно в душ!

Я нетерпеливо подаю полицейскому подписанное заявление.

Он берет его и неожиданно проводит большим пальцем по моей ссадине на щеке. Свежий кровоподтёк от этого касания отдается почему-то не болью, а приятной негой, которая растекается по всему моему изголодавшемуся телу. Господи, так меня повело от обычного касания пальцем чужого мужика. С этим надо что-то делать. Ещё год долбанного воздержания! Надеюсь, у меня не помутнеет рассудок за это время.

Полицейский тем временем давно уже убрал свой палец с моей щеки, собрал бумаги и направился к выходу.

В коридоре его ждали другой полицейксий и мой муж.

- Куда вы его? - вырвалось у меня.

- За двести метров от Вас, - ответил второй полицейский.

- Леон, ты же знаешь, чем грозит нарушение запрета на приближение к даме и жилищу? - теперь он обратился к моему мужу.