Наркотики, как оружие против нас

Джон Л. Поташ

Здесь что-то происходит,

Что это такое, не совсем ясно.

Там человек с пистолетом

Говорит мне, что я должен быть осторожен

Я думаю, нам пора остановиться, дети, что это за звук

Все смотрят, что происходит.

– Стивен Стиллс

Если вы оглянетесь назад, то увидите, что многие вещи, которые мы считали случайностями, на самом деле происходили не случайно. Само ЛСД-движение в целом первоначально спонсировалось ЦРУ, которому я отдаю должное. Меня бы здесь сегодня не было, если бы не дальновидность и престиж психологов ЦРУ, так что отдайте должное ЦРУ за то, что оно настоящее разведывательное агентство.

–Тимоти Лири Времена под кайфом, Тимоти Лири, февраль 1978 г.

Сидни Коэн: Не могли бы вы не называть это камерой? Давайте назовем это кластером!

Тимоти Лири: Хорошо. [Смех в зале] Наши тайные агенты в Лос-Анджелесе относились к этому очень спокойно и очень непринуждённо. Всё происходило в открытую, как и некоторые другие, знаете ли, автобусы, курсирующие по стране.

– https://www.youtube.com/watch?v=_qaumQvMWBA

Основной вопрос, который никто не задаёт, это почему люди вообще принимают наркотики? Зачем они нам вообще нужны в обычной жизни? То есть, может быть, с обществом что-то не так, коли мы не можем спокойно жить, не защищаясь от него?

– Джон Леннон

Если ты думаешь, что наркотики нужны для кайфа и острых ощущений, то ты не в своем уме. С таким же успехом можно сказать, что кайфово валяться парализованным от полиомиелита или лежать под аппаратом ИВЛ. Если ты думаешь, что наркота нужна, чтобы играть музыку или петь, ты сумасшедший. Тебя может так выштырить, что не сможешь ни сыграть, ни спеть.

– Билли Холидей

Наркота — это идеальный продукт... идеальный товар. Продажи идут сами собой. Клиент проползёт через всю канализацию и умолять продать ему дозу.

– Уильям С. Берроуз

Слова — это самые сильные наркотики, используемые человечеством.

– Редьярд Киплинг

Джерри держал гитару и полизывал кислоту. Я говорил из ЛСД-тумана.

— ЛСД меняет восприятие. Музыка становится сильнее музыканта. Вы — средство общения.

Гарсия остановился и уставился на меня.

— Я лишь упражняюсь, — заявил он. – Или мне нельзя?

Я заткнулся, и он вернулся к гитаре.

– Рони Гиссен Стэнли, Оусли и я: Моя ЛСД-семья

Предисловие

Я пришёл к написанию этой книги на основании личного опыта. Я работаю консультантом уже 25 лет, в основном в области наркозависимости. Бакалавром я изучал психологию. Кто-то может подумать, что я с самого начала придерживался своих взглядов на борьбу с наркотиками, но всё было совсем наоборот. Я злоупотреблял наркотиками в старших классах и на первом курсе колледжа, прежде чем отказаться от них, но это не мешало мне быть левым активистом.

Я вырос в Балтиморе с ближайшими родственниками, которые всегда симпатизировали левым. Отец агитировал врачей против войны во Вьетнаме. Мать была государственным защитником с левыми взглядами (под левыми взглядами я имею в виду, например, против войны, против загрязнения окружающей среды, против бедности и за гражданские права). Её отец был успешным адвокатом, на которого ФБР завело досье за его работу. Он десятилетиями бесплатно работал на "Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения" и успешно представлял интересы "Чёрных пантер" в Нью-Йорке.

На первом курсе колледжа я начал всё больше интересоваться левым движением. Там я принимал ЛСД около полдюжины раз. У меня никогда не было пресловутого “бэд-трипа”, но мои оценки потом резко упали. Одноклассник, с которым я подружился в колледже, принял примерно такое же количество кислоты на втором курсе и испытал то же самое. Мы с ним как-то обсуждали нашу способность запомнить, по крайней мере, целую страницу текста слово в слово, а потом перенести её на бумагу. Мы оба потеряли эту способность после опытов с ЛСД. Хотя наши оценки восстановились примерно через год или больше после последнего приёма кислоты, мы оба по-прежнему не могли запомнить больше одного предложения за раз для наших классных работ. Это заставило меня на несколько лет отказаться от активной деятельности, пока я не почувствовал, что ко мне вернулись нормальные умственные способности.

ЛСД также негативно влиял на мою уверенность в себе и эмоциональный контроль в течение многих месяцев, если не лет, после кислотных трипов. Я занимался борьбой в колледже и видел, как другой борец из старшего класса пытался вернуться в команду после перерыва в учебе, во время которого он употреблял десятки доз кислоты. В итоге он до тошноты волновался перед каждым матчем. Он настолько ослаб, что не мог выступать так же хорошо, как и на тренировках, и в итоге ему пришлось уйти из команды. Как в личном, так и в профессиональном плане на протяжении последующих десятилетий я наблюдал ослабление эмоционального контроля у всех, кто баловался кислотой.

В колледже, после того как я завязал с наркотой, я начал читать книги активистов из библиотеки дедушки. Поначалу мне было трудно не смешивать употребление ЛСД и других наркотиков с левым движением 60-х. В итоге я подавил свой негативный опыт с кислотой, написав выпускную работу в колледже, которая частично оправдывала этот наркотик. Потребовалось некоторое время, чтобы полностью избавиться от негативных последствий ЛСД. Точно так же я встречался с рядом людей, которые были политически активны в 60-е годы и, по-видимому, боролись с негативными последствиями кислоты в собственной жизни. С другой стороны, один или два из них, оглядываясь назад, открыто обсуждали со мной свой негативный опыт с ЛСД.

В первые годы работы я осознал, кто стоит за алкоголем и другими наркотиками, ещё до того, как начал работать с зависимостями. Я работал барменом в ресторане, принадлежащем влиятельным людям. Владельцы работали в правительстве штата, а также были связаны с мафией. Затем я работал инспектором по условно-досрочным освобождениям и видел, как высокопоставленные наркоторговцы уходили от серьёзных обвинений, в то время как мелкие торговцы и простые наркоманы получали сроки. Коллеги рассказали мне об огромной отмывке денег, происходящей через местные рестораны. В 1989 году я начал