1

Рокки уводил Сиф. Уводил по узкой улочке между газонами университетского городка, между сонными в утренний час двухэтажными скворечнями коттеджей, между брошенными где попало, размалеванными в дикие цвета купе. Пешеходная лента дробилась на матовые шестиугольники псевдограва, и Сиф шла по ним босиком.

«Откуда здесь псевдограв? – недоумевал Кидди. – Это же не лунная станция, не коридор лайнера? Неужели у одного из отпрысков богачей, которых изредка заносит в академию, хватило безумия и денег на изощренную шутку над сокурсниками? Прижать их, сонных, поутру к пешеходной дорожке двойной силой тяжести или, напротив, лишить веса и заставить кувыркаться в воздухе? Как шутник сумел запитать такую площадь? И откуда здесь Сиф? И почему Рокки?»

Стиснув твердыми пальцами безвольную руку Сиф выше локтя, Рокки уводил ее. Кидди смотрел вслед странной паре и не пытался протестовать, настолько нелепо это выглядело. Даже Миха, который сузил туннель, ведущий в прекрасную половину человечества, до силуэта собственной жены, смотрелся бы рядом с Сиф более естественно. Кто угодно, только не Рокки, он был едва знаком с ней. Рокки не существовал для нее, но именно он, плечистый и строгий коротышка, держал Сиф так, словно она принадлежала ему безраздельно.

– Что же ты смотришь, идиот? – грубо толкнул в плечо Кидди Миха.

– Иди к черту! – с досадой процедил сквозь зубы Кидди и попытался сделать ненужный, бессмысленный, глупый шаг вперед.

Тяжесть накатила от затылка и потянула его к земле. Дыхание сбилось, колени задрожали, в глазах потемнело, и Кидди понял, что не двинется с места. Порвется на части, переломает себе кости, если сделает хотя бы шаг!

– Ну! – захрипел рядом Миха. – Ну!

«Потом», – поплыл в темноту Кидди и вдруг подумал, что Сиф и в самом деле уходит, и уходит именно теперь! Ни тогда, когда перестала смотреть ему в глаза, ни тогда, когда прокричала ему очевидную глупость, ни тогда, когда неуклюжее купе вместе с запрыгнувшей в него Сиф превратилось в огненный, испепеляющий самое дорогое цветок, а именно теперь! Теперь, и если она уйдет, то уйдет навсегда: и из воспоминаний, и из так и не заполненных симуляторов, и из разговорника – отовсюду! И пугаясь почти уже забытой пустоты, которая вновь начала пожирать его изнутри, Кидди сумел шевельнуться, сделал тяжелый вдох и заорал вслед удаляющейся паре:

– Сиф! Ты куда?!

Но обернулась не она. Как он мог перепутать? Они же совсем разные. Да и не было никогда у Сиф безвольной руки! Как он мог перепутать Сиф и Монику?

Миха зарычал от напряжения, скривил в гримасе и так уже искаженное болью лицо и все-таки сделал шаг. Шестиугольники загудели у него под ногами, и Миха упал. Он грохнулся на колени, загремел как мешок с костями, распластался укутанным тканью студнем, но, продолжая рычать или скулить, все-таки пополз вперед, туда, где в утреннем тумане уже таяли силуэты Рокки и Моники.

«Вот и разбирайся», – с облегчением подумал Кидди.

– Майор! – раздался над ухом мелодичный голос. – Вы просили разбудить перед посадкой! Уже скоро!

2

Кидди открыл глаза, раздраженно дернулся в невидимом коконе, с трудом вытащил из стюард-панели влажную салфетку и с облегчением стер с лица терпкость недолгого сна. Промелькнувшее видение выбило его из привычной колеи. Уж чего он не ожидал, так это снов. Их не было никогда, и ничто не предвещало их появления теперь. Неужели столь взволновала встреча с Землей? Проводница уже убежала в конец салона, пассажиры напряженно молчали, уставившись в мониторы, на которых развеивались облака, истаивала голубоватая дымка и Земля обретала цвет и фактуру. Защищая живую плоть от перегрузок, чуть слышно журчали стабилизаторы, и весь огромный корпус парома бесшумно подрагивал, словно дрожала рука гиганта, опускающего затейливое устройство в раковину космопорта. Кидди поднял руку, вновь почувствовал зафиксировавшее запястье поле и еще раз провел ладонью по лицу.

– Нервничаете? – участливо шевельнулся осточертевший сосед. – Вы кричали во сне. Звали какую-то Сиф. Я вам как заядлый путешественник говорю: катастрофа парома – событие из разряда невозможных! Эта модель используется уже пятнадцать лет и до сих пор не вызывала никаких нареканий! Да и… в любом случае нам ничто не грозит! Земной опекун практически не дает сбоев. У него все под контролем! Кстати, сейчас отлаживается система опекунства на Марсе. На очереди Луна. Я представлялся уже? Меня зовут Хаменбер! Ол Хаменбер!

– Я помню, – с досадой пробормотал Кидди.

– Несколько слов! – жалобно вытянул губы толстяк, активируя браслет чиппера. – Для моего канала! Простите за назойливость, но я отправился на Луну только из-за возможной беседы с вами! Сжальтесь над мерзким журналюгой! Мне пришлось переплатить за билет вдвое, чтобы оказаться рядом с вами! Я помню, что вы не терпите пустомельства. Если бы вы только знали, какое шоу я могу вам предложить! И вам вовсе не придется стоять на голове или выдумывать небылицы! Я все равно не отстану, давайте договоримся теперь, пока до вас не добрались мои настырные коллеги!

– Вряд ли я смогу хоть чем-то помочь вам или вашим коллегам, – процедил Кидди, ожидая, когда отключится силовой кокон кресла.

– Сможете! – заерзал в кресле Хаменбер. – И не только помочь, но и зачерпнуть изрядную порцию славы! Денег, наконец! Извините за оправданный пафос! Расскажите о компрессии. Неужели вы все еще не поняли, что ваша рука изменила наш мир?

– Капля точит камень, – закрыл глаза Кидди и продолжил после паузы: – Но превозносить последнюю каплю из миллионов за то, что она пробила камень насквозь, – глупо. Вам бы следовало обратиться к разработчикам… компрессии.

– Отлично! – не унимался Хаменбер. – Могу я попросить, чтобы вы расшифровали, что в вашей метафоре обозначает камень? Незыблемость уклада? Государственный строй? Миропорядок? Закостенелость обывателя? И кем были те прежние капли? Какими были те прежние капли? Кто был первой каплей? О каких разработчиках вы говорите? Об Уильяме Буардесе, который изобрел компрессию? Его уже давно нет с нами! Кто сейчас стоит за мощью корпорации? Вы видели первых компрессанов? Они произвели на меня жуткое впечатление! Я предлагаю вам поговорить с ними в студии! О! Безопасность будет гарантирована!

Паром качнуло, рассловоохотившийся Хаменбер испуганно прикусил язык и вцепился в подлокотники. Пассажиры подались вперед, стабилизаторы разжали невидимые тиски, и по салону прокатился облегченный вздох, сменившийся аплодисментами. Ничем не отличаясь по физическим параметрам от искусственного подобия, притяжение родной планеты напомнило крепкое рукопожатие близкого человека. «Телопожатие», – подумал Кидди, подхватил фуражку, кивнул соседу и нырнул в арку служебного коридора.

3

Она ждала его на краю парковочной площадки со стороны технической зоны. На Монике было то самое платье, в котором она вместе с Михой провожала Кидди на Луну. Красное, схваченное шнуровкой под грудью, свободное, мягкое и одновременно скользкое на ощупь, чем-то напоминающее ветер в тот день. Он дул со стороны озер и доносил через площадь поздний осенний запах влажного тростника. Кидди стоял на ступенях, ежился от холода, слушал болтовню Михи, смотрел на его руку, которой тот крепко держал жену за талию, и думал о Сиф. Черт возьми, восемь лет прошло, а он все еще помнит тот день до мельчайших подробностей.