– Не буду, – постарался улыбнуться Кидди и тут же спрятал невольную гримасу в пар.

Марк Котчери, пошатываясь, шел к его столику с бокалом пива.

– Разрешите?

– Разрешение все-таки требуется? – поднял брови Кидди.

– Не злитесь, – развязно поморщился советник. – Ваша неприязнь ко мне понятна и заметна, кстати, но абсолютно беспочвенна. Да, я вторгся, так сказать, со своими проектами на вашу территорию и заставляю вас выполнять эти проекты! Но у корпорации договор с вашим министерством! Любой бы на вашем месте занимался тем же. Все отличие в том, что вы не пытаетесь извлечь дивиденды из очевидно выигрышного положения! Отчего вы так раздражительны? Посмотрите, даже первая красавица базы – ваша. Причем не в том смысле, какой вкладывают в это слово мужчины, а в самом прямом. Она сама считает себя вашей! Это редкость в наше время. Хотите узнать, о чем мы с ней говорили?

– Мне показалось, что говорили вы, а не она, – поставил чашечку Кидди, с сожалением коснувшись обожженным языком зубов.

– Вы ведь вошли только что? – удивился Котчери, но тут же махнул рукой и торжественно объявил: – Так вот, мы говорили о вас.

– Вряд ли она решила поделиться с вами личными переживаниями, – процедил Кидди.

– Она и не делилась, – легко согласился советник. – Она всего лишь ответила на один мой вопрос о вас.

– Отчего же вы не подошли с этим вопросом ко мне? – вновь приложился к фарфоровому краешку Кидди.

– Бросьте, – брезгливо зажмурился Котчери. – И вы бы стали говорить со мной? Теперь – станете. Потому что я вас зацепил! А так… Нет, у всякого человека есть мнение о самом себе, но себялюбец никогда им не делится, особенно если он умен.

– Я так понимаю – это комплимент? – спросил Кидди. – Или мне следует обидеться на «себялюбца»?

– Это попытка разобраться, – наклонился над столом Котчери.

– Во мне? – не понял Кидди. – На кой черт я вам сдался?

– Ну как же? – глотнул пива Котчери и с видимым удовольствием оглянулся на Магду. – Мне так и не удалось найти с вами общий язык, несмотря на все мои, может быть, неуклюжие попытки. От вас многое зависит! Думаю, я поторопился тогда, при нашем знакомстве, предположив в вас единомышленника. Надо было приглядеться к вам сначала. Человека, от которого многое зависит, следует изучать с максимальной тщательностью! Вот вы старший инспектор всей лунной пенитенциарной системы. Человек необычный, только восемь лет в этих интерьерах чего стоят! Я бы не выдержал здесь и двух месяцев! Хотя, черт возьми, два месяца уже здесь и торчу! Да, пиво тут неплохое… Опять же ваша карьера вызывает уважение – от рядового советника до одного из первых лиц управления. Никто, кроме вас, не продержался на Луне так долго! Конечно, кроме осужденных! Но они умирают здесь, понимаете, умирают! А у вас все в порядке!

– Я всего лишь честно выполняю служебные обязанности, – оборвал смех Котчери Кидди. – И выполняю их неплохо, смею заметить.

– Не сомневаюсь, – с трудом сделал серьезное лицо Котчери. – Правда, сомневаюсь, что остальные служащие управления выполняли их плохо, но никто из них не задержался здесь больше положенных трех лет даже с учетом используемого, подчеркиваю – используемого, ежегодного отпуска. Вы скрываетесь здесь, Кидди? Что мешает вам вернуться на Землю?

Советник уставился в глаза Кидди, словно хотел разглядеть что-то внутри его головы, но тот вновь поднял чашечку к лицу.

– Не хотите разговаривать? – скривил губы и понимающе кивнул Котчери. – Но говорить нужно. Это важно, Кидди! Для моей корпорации, для нашей новой программы, для нескольких тысяч заключенных, которые отбывают наказание здесь, на обратной стороне Луны. Для вас, наконец! Для вашей карьеры, может быть, даже для будущей карьеры!

– С моей карьерой все и так ясно, – отрезал Кидди.

– В какой-то степени, в какой-то степени, – погрозил ему пальцем Котчери. – Нет! Я понимаю. Ваши восемь лет – это отличный расчет! Выслуга! Лунные годы! Беспрерывный стаж! Хоть завтра на пенсию с неплохим пожизненным содержанием, но этого ли вы хотели? Крохотный, но заслуженный коттеджик от управления исполнения наказаний в зеленой зоне? Ради него вы топтали восемь лет псевдограв? Ведь вы самолюбивы, не так ли? А всякое самолюбие поддерживается и питается здоровым эгоизмом! Или вы исключение?

– Котчери! – поморщился Кидди. – А не пойти ли вам… в ваши апартаменты до наступления трезвости?

– Это успеется, – чмокнул губами Котчери. – Хотя мой номер, я бы даже сказал, мою камеру сложно перепутать с апартаментами. Ничего, Кидди. Вы еще узнаете, что такое апартаменты. Если не сглупите, конечно. Кстати, говорить пьяным весьма удобно. Сказать вам нужно многое, а если вы будете оскорблены слишком уж сильно, всегда удастся сослаться на собственную временную невменяемость. Вы слушайте, Кидди, это полезно! Я еще не сказал главного! Знаете, чем вы меня очаровали? Вы удивительным образом поставили себе на службу вымышленный образ справедливого чиновника! Вы никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не сделали ни одной ошибки. Вы ни единожды не нарушили закон. Никогда не пошли против каких-либо правил. Сумели подняться по служебной лестнице и избежать какой-либо зависимости! Я бы назвал вас службистом и занудой, но и тут вы неуязвимы! Все считают вас замечательным парнем, я тут говорил со многими и с нашими компрессанами в том числе, что странно, даже эта… девушка повторяет то же самое, в то время как я, очевидно, угадываю в вас самовлюбленного, уязвленного собственной участью интеллектуала. Вы как яблочко с невидимой червоточинкой, в которое забрался червячок через розеточку напротив плодоножки! Что это за червячок? Уж не сама ли злодейка-судьба, забросившая вас в это пластиковое чистилище? Неужели вы никогда не мечтали, чтобы какой-нибудь болид весом килограммов в сто пробил крышу ваших, как вы называете, апартаментов и не убил бы вас мгновенно и безболезненно?

– Да, – кивнул Кидди. – Нечто похожее как раз теперь меня очень привлекает. Я поменялся бы с вами комнатами, Котчери, если бы наверняка знал о подобной перспективе.

– Хе-хе! – вновь погрозил пальцем Котчери и отодвинул пустой бокал. – Вы талантливы, Кидди, не спорьте, и талант ваш необычен, поверьте мне! К примеру, все ваши поступки в тех ситуациях, когда у вас был выбор в действиях, диктовались долгосрочной, подчеркиваю – вашей долгосрочной, выгодой! Я восхищался, когда изучал ваше досье! Не прошлая ли ваша, еще долунная, служба в системе опекунства служит причиной вашей столь тщательно культивируемой безупречности?

– Не знал, что у вас есть доступ к моему досье, – отрезал Кидди.

– Это не то досье, – неловко отмахнулся Котчери. – Я тоже не делаю ничего противозаконного. Корпорация сама ведет ваше досье, не используя, кстати, никаких секретных источников. Это обычная практика, которая диктуется прежде всего уважением к нашим партнерам. Вот только я не знаю, продолжится ли это досье или закроется? Я слышал, что вы собираетесь в отпуск? Или уходите в отставку? Выслуга это вам позволяет!