Прошлой весной я оказался на борту самолета из Берлина в Бирмингем с маленькой оливковой книгой в рюкзаке. Время от времени я открывал рюкзак и пухлый коричневый конверт, в котором хранилась книга, чтобы убедиться, что она все еще там. Спустя более семидесяти лет она должна была вернуться в семью, внуку человека, которому она когда-то принадлежала. Человека, который аккуратно приклеил свой экслибрис на форзац и написал на титульном листе свое имя: Рихард Кобрак. В конце 1944 года его вместе с женой отправили в газовую камеру на одном из последних поездов в Освенцим. Маленькая книга в моем рюкзаке не имела особой ценности; в букинистическом магазине в Берлине за нее, вероятно, попросили бы не больше нескольких евро.

И все же все те несколько дней, что я был хранителем книги, при мысли о ее возможном исчезновении меня охватывала паника. Я с ужасом представлял, как забуду рюкзак в такси или обнаружу, что его украли. Ценность этой книги не денежная, а эмоциональная; эта книга бесценна для того, кто вырос без своего деда. Маленькая оливковая книга невероятно ценна, потому что она единственное, что осталось от Рихарда Кобрака. Это книга из мужской библиотеки. Как ни печально, она одна из миллионов, что до сих пор не нашли хозяев. Миллионов забытых книг из миллионов потерянных жизней. Более полувека никто не обращал на них внимания. Те, кто знал об их происхождении, зачастую пытались стереть всю информацию о владельцах, вырывая страницы с надписями, вычеркивая личные посвящения и фальсифицируя библиотечные каталоги, в которых «подарки» гестапо и НСДАП превращались в анонимные пожертвования.

Но многие сохранились, возможно потому, что грабеж был слишком распространен, а изучить историю оставшихся книг никто не стремился.

В последние несколько десятилетий совершенные нацистами кражи стали привлекать большое внимание. В 2009 году я и сам начал писать об этом, заинтересовавшись историей выставленной в Музее современного искусства в Стокгольме картины Эмиля Нольде «Цветущий сад в Утенварфе», которая пропала во время Второй мировой войны. Подобно оливковой книге, она принадлежала немецкой еврейской семье и была утеряна в конце 1930-х годов. Начав с этого, я принялся изучать историю крупномасштабных нацистских грабежей, за которыми последовала семидесятилетняя битва за возвращение предметов искусства их законным владельцам. В итоге я написал книгу «Книжные воры», которая была опубликована в 2013 году.

Погрузившись в изучение подробностей грабежей, в равной степени движимых идеологией и жадностью, я узнал, что нацисты воровали не только предметы искусства и старины, но и книги. В этом не было ничего удивительного — грабительские нацистские организации хватали все, что могли.

Меня поразил масштаб грабежей — тот факт, что десятки миллионов книг исчезли в грабительской операции, охватившей территорию от Атлантического побережья Европы до самого Черного моря. Но мое внимание привлекло и кое-что еще, а именно то, что книги казались гораздо более важными в идеологическом отношении. Предметы искусства распределялись главным образом среди нацистского руководства, включая Адольфа Гитлера и Германа Геринга. Эти шедевры выставлялись напоказ, придавая вес и достоинство новому миру, который нацисты намеревались построить на руинах Европы. Более красивому, чистому миру, как они полагали.

Но книги служили другой цели. Их крали не ради чести и не только из жадности, но и по более тревожным причинам. Библиотеки и архивы по всей Европе были разграблены ведущими идеологами Третьего рейха, организациями во главе с руководителем СС Генрихом Гиммлером и главным идеологом партии Альфредом Розенбергом. Величайшая кража книг в истории была организована и реализована во время войны. Страдали от этого грабежа все идеологические враги — евреи, коммунисты, масоны, католики, критики режима, славяне и т. д. Эта история не слишком известна и сегодня, а преступления в значительной степени не раскрыты. Я решил проследовать по тропе мародеров, которая простирается на тысячи миль по Европе. Мне хотелось не только попытаться понять случившееся, но и узнать, что осталось, а что было потеряно. Я посетил разбросанные по всему Парижу эмигрантские библиотеки и разыскал древнюю еврейскую библиотеку в Риме, история которой восходит к началу нашей эпохи. Я охотился за секретами масонов в Гааге и искал фрагменты искорененной цивилизации в Салониках. Я был в сефардских библиотеках Амстердама и в идишских библиотеках Вильнюса. Следы находились повсюду, хотя зачастую их было мало: люди и книги разбрасывались по всему свету и во многих случаях уничтожались.

Это в значительной степени рассказ о разбросанных книгах — о тысячах библиотек, разоренных во время Второй мировой войны. Миллионы книг, которые когда-то составляли часть коллекций, все еще стоят на полках по всей Европе. Но они потеряли свой контекст. Это фрагменты некогда богатых библиотек, которые собирались на протяжении поколений и формировали культурное, лингвистическое и персональное наследие общин, семей и отдельных лиц. Эти библиотеки были незаменимы, ведь они являлись отражением людей и обществ, которые создавали и формировали их.

Это также книга о людях, которые боролись, чтобы защитить свое литературное наследие, рискуя жизнью и порой погибая в процессе. Эти люди прекрасно понимали, что кража их литературной культуры — это способ лишить их своей истории, человечности и, в конечном счете, любых воспоминаний. Эти люди отчаянно пытались спрятать рукописи и закопать дневники, цепляясь за единственную, самую любимую книгу в своем последнем путешествии в Освенцим. Мы благодарны этим людям за возможность вспомнить о случившихся ужасах — и тем, кто лишился жизни, и тем, кто выжил и рассказал о пережитом миру. Они облекли в слова все то, что должно было остаться невысказанным. Скоро умрут последние свидетели холокоста. Мы можем только надеяться, что их вклада будет достаточно, чтобы мы ни о чем не забыли. Работая над этой книгой, я понял, что их воспоминания важнее всего, ведь воспоминания и привели к кражам книг. Лишить людей слов и рассказов — все равно что заключить их в тюрьму.

Книги редко столь же уникальны, как произведения искусства, но их ценность под силу понять гораздо большему количеству людей. В наше время книга сохранила символическую, почти духовную ценность. Нам до сих пор кажется кощунством выбрасывать книги. Сожжение книг — один из самых мощных символических актов культурного разрушения. Хотя в основном его ассоциируют с нацистскими книжными кострами 1933 года, символическое уничтожение литературы так же старо, как сама книга.

Глубинная связь между людьми и книгами объясняется ролью, которую письменное слово на протяжении тысяч лет играло в распространении знаний, чувств и опыта. Постепенно письменное слово заменило устную традицию. Мы получили возможность сохранять больше информации и заглядывать дальше в прошлое. Мы получили возможность утолить свою неутолимую жажду большего. Умение читать и писать, которое до недавнего времени оставалось привилегией немногих, ассоциировалось с магическими способностями. Овладевший этими навыками мог общаться с нашими предками, получая знания, уважение и власть. Мы взаимодействуем с книгой на эмоциональном и духовном уровне, потому что книга «говорит с нами». Она дает нам возможность связаться с другими людьми — как живыми, так и мертвыми.