Назвав язык душой народа, студенты заявили, что в связи с этим немецкая литература должна быть «очищена» и освобождена от иностранного влияния. Они назвали евреев злейшими врагами немецкого языка: «Еврей может думать только по-еврейски. Если он пишет по-немецки, он лжет. Немец, который пишет по-немецки, но думает не по-немецки, предатель». Студенты потребовали, чтобы вся «еврейская литература» публиковалась на иврите, а «негерманский дух был искоренен из публичных библиотек». По мнению студентов, немецкие университеты должны были стать «твердынями традиций немецкого народа».

Провозглашение студенческих тезисов стало началом национального движения по вычищению «негерманской» литературы. Подчиненные Студенческому союзу студенческие ассоциации немецких университетов сформировали «военные комитеты» для организации скоординированного сожжения книг по всей Германии. Сожжение книг должно было позиционироваться как праздник, а комитетам надлежало афишировать грядущие мероприятия, приглашать ораторов, собирать дрова для костров и искать поддержки у других студенческих федераций и местного нацистского руководства. Выступавшие против этого, особенно преподаватели, получали угрозы. Военные комитеты также расклеивали плакаты с лозунгами, такими как «Сегодня писатели, завтра профессора».

Но главная задача военных комитетов заключалась в сборе «нечистой» литературы для сожжения. Студентам было приказано начать очистку с личных библиотек, а затем перейти к публичным библиотекам и местным книжным магазинам, многие из которых охотно соглашались сотрудничать. Весной 1933 года был также составлен более общий черный список книг и авторов. Библиотекарь Вольфганг Херрманн, который участвовал в правых экстремистских студенческих группах еще в 1920-х годах, несколько лет работал над списком литературы, «достойной сожжения». В первом варианте было перечислено всего 12 имен, но вскоре список расширился до 131 писателя из ряда категорий. Среди них были коммунисты, от Троцкого и Ленина до Бертольда Брехта; пацифисты вроде Эриха Марии Ремарка; еврейские интеллектуалы вроде Вальтера Беньямина и многие другие представители интеллигенции и литературные деятели, добившиеся успеха в Веймарской республике.

Помимо критиков национализма, в черный список попали и историки, взгляды которых не совпадали с представлениями нацистов, особенно на тему Первой мировой войны, Советского Союза и Веймарской республики. Были и мыслители, позицию которых нацисты отвергли полностью, в эту категорию попали Зигмунд Фрейд и Альберт Эйнштейн. Они оба подверглись нападкам за развитие «еврейской науки».

Помимо «очистки» собственных библиотек, студенты обратились к публичным библиотекам и книжным магазинам с просьбой внести свой вклад в движение, отказавшись от запасов «грязной литературы». Во многих случаях секретари и преподаватели университетов сотрудничали со студентами при очистке институтских библиотек.

Однако, чтобы добраться до книг, военные комитеты применяли и более жесткие меры при поддержке местной полиции и штурмовиков СА. За несколько дней до сожжения книг, в начале мая, студенты напали на платные библиотеки и коммунистических книготорговцев. Первые были особенно ненавистны консерваторам — Вольфганг Херрманн называл их «литературными борделями», которые распространяют грязную, еврейскую, декадентскую литературу среди приличных людей. Библиотеки стали чрезвычайно популярны после Первой мировой войны. Из-за экономического кризиса и инфляции, которые настигли Германию в межвоенные годы, все меньше и меньше немцев могли позволить себе покупать книги. Традиционные библиотеки не могли обеспечить растущий спрос на книги, что привело к созданию более чем пятнадцати тысяч небольших платных библиотек. Эти библиотеки за небольшую плату выдавали книги на дом, закупая большие объемы бестселлеров того времени, например сочинений Томаса Манна. Эти «народные библиотеки» стали легкой добычей для студентов, в то время как отряды СА разоряли частные библиотеки. Один известный рейд был проведен в берлинском жилом доме, принадлежащем Союзу немецких писателей — организации, которая активно противостояла цензуре и другим формам государственного вмешательства в литературу. В здании проживало около пятисот членов Союза, квартиры которых подверглись обыску и вандализму. Подозрительные книги были конфискованы или сразу же уничтожены, а пойманные с «социалистической» литературой писатели были задержаны.

Самый крупный рейд был проведен всего за несколько дней до сожжения книг: около сотни студентов напало на Институт сексуальных наук, расположенный в берлинском Тиргартене. Основанный врачами Магнусом Хиршфельдом и Артуром Крон-фельдом, институт занимался прорывными исследованиями сексуальности, а также отстаивал права женщин, гомосексуалов и транссексуалов. Три часа студенты громили здание, заливая ковры краской, разбивая окна, расписывая стены граффити и уничтожая картины, фарфор и другие предметы интерьера. Они забрали книги, институтский архив и обширную коллекцию фотографий, а также бюст основателя института Магнуса Хиршфельда.

Уже в 1932 году многие евреи и коммунисты почувствовали, куда дуют политические ветры, а потому принялись вычищать личные библиотеки и уничтожать фотографии, записные книжки, письма и дневники. Коммунисты разослали членам партии предупреждение, что любой, кто имеет при себе «опасные» документы, должен быть готов их проглотить. В результате книги горели не только на площадях — люди сжигали свои библиотеки в печах, в каминах и во дворах. Вскоре они поняли, что это не так-то просто: сожжение книг требует времени. Одни бросали свои книги в лесах, топили в реках и оставляли на пустынных улицах; другие анонимно отправляли их на несуществующие адреса.

После 1933 года большое количество немецких писателей предпочло уехать из страны — по доброй воле или под давлением. Помимо Томаса Манна уехали его брат Генрих Манн, Бертольт Брехт, Альфред Дёблин, Анна Зегерс, Эрих Мария Ремарк и сотни других писателей. К 1939 году нацистскую Германию и Австрию покинуло около двух тысяч писателей и поэтов. Многие из них никогда не вернулись на родину. Но немало писателей решило остаться. Некоторые из них не высказывали политических идей и выбрали так называемое внутреннее изгнание. Одни остались в немецком мире, на родине, но решили больше не публиковаться. Другие выпускали книги, получавшие одобрение совета цензоров: детские книги, сборники стихов, исторические романы. Третьим публиковаться не позволялось, поскольку для этого необходимо было членство в Национальной литературной палате — подразделении Министерства народного просвещения и пропаганды, которым руководил Йозеф Геббельс.

Но была и группа писателей, которые присоединились к режиму. В октябре 1933 года в ряде немецких газет была опубликована прокламация, подписанная восемьюдесятью восемью немецкими писателями и поэтами. Она была озаглавлена «Gelobnis treuester Gefolgschaft» («Клятва верных последователей») и представляла собой своеобразную присягу на верность. В прокламации заявлялось о поддержке недавнего решения Германии выйти из Лиги Наций. Среди подписавшихся были такие писатели, как Вальтер Блём, Ганс Йост и Агнес Мигель, теперь по большей части забытые, поскольку их возвышение и падение оказалось тесно связано с режимом, которому они поклялись в своей верности.