– Мистер Уинтерли очень красив, не так ли? – томно вздохнув, произнесла Мэри Карлинг.

– Такому франту самое место в Лондоне, сейчас туда как раз съезжается весь высший свет к началу сезона, – ответила Ровена.

– Не пытайся сменить тему, Ровена Уэстхоуп. Тебе двадцать четыре, а это возраст чувственности. Хочешь сказать, тебя не способен заинтересовать молодой, красивый и богатый джентльмен? Не представляю, как Калли Лафрен удалось затащить его утром в церковь, – с усмешкой проговорила Мэри, – впрочем, я благодарна ей за это, может, сегодня мистер Уинтерли удостоит нас своим вниманием?

Ровена украдкой взглянула на высокого, статного и, да, очень красивого брюнета и тут же опустила глаза. Мистер Уинтерли смотрел на нее! Одного этого взгляда оказалось достаточно, чтобы ее охватило волнение.

– Не обольщайся, Мэри, внимания мистера Уинтерли достойны лишь девицы на выданье с солидным приданым, – язвительно проговорила Ровена. – Состояние ему сейчас пригодится, ведь он купил поместье Брекли, а от дома остались едва ли не руины, – добавила она нарочито спокойным тоном. – Да, этот мужчина, безусловно, привлекательный, но слишком тщеславный и надменный, чтобы вызвать у меня интерес. Кроме того, в нем нет ничего достойного восхищения, кроме того, чем наделила его природа.

«А природа не поскупилась», – отметила Ровена про себя.

– Ты либо святая, либо лгунья, дорогая моя подруга, – усмехнулась Мэри и поспешила отвернуться, заметив обращенный на них взгляд мистера Уинтерли. – Желаешь продемонстрировать, что он не достоин твоего внимания?

– Ты жена и мать, Мэри Карлинг, тебе лучше знать.

– Я вышла замуж за Карлинга, едва окончив школу, – произнесла та и бросила на мужа взгляд, в котором была любовь, окрепшая за шесть лет, и зарождающееся легкое раздражение. – Но скажу, что твой мистер Уинтерли достоин твоего и второго взгляда, а также третьего и четвертого.

– Он не мой, хочу заметить. Уинтерли знает, что красив и станет ценной добычей для охотниц за мужьями. Даже слишком ценной, на мой взгляд.

Ровена вложила в каждое слово всю холодность, на которую была способна, и отвернулась, перехватив взгляд зеленых глаз необыкновенного оттенка, желая выразить презрение к молодому джентльмену. Она стояла в тени векового тиса и была уверена, что остается незамеченной, пока не появилась Мэри, засыпавшая подругу неуместными вопросами. Теперь из-за нее Уинтерли смотрит на Ровену так, будто она может бросить ему в спину жабу, стоит только отвернуться. Будь ей десять лет, как непоседе Эстер, она, несомненно, так и поступила бы, но подобное поведение немыслимо для здравомыслящей молодой женщины, к тому же вдовы.

– Лично у меня молодые люди, знающие себе цену, теперь вызывают симпатию. К тому же готова поспорить на свою лучшую шляпку, этот Уинтерли еще и прекрасный любовник. – Мэри позволяла себе временами коснуться интимных тем, хотя Ровена не желала обсуждать личную жизнь даже с близкой подругой. – Когда я смогу наконец подарить Карлингу второго сына, надеюсь, я буду еще достаточно молода и привлекательна, чтобы выяснить это, пока столь ценный экземпляр не увела у меня из-под носа какая-нибудь предприимчивая красотка.

– О, Мэри, что за ужасные вещи ты говоришь! Мы ведь всего несколько минут назад исповедовались перед Богом в наших грехах. Надеюсь, все, что ты сказала, не серьезно?

– Тихо, – прошептала Мэри и опасливо огляделась, чтобы убедиться в отсутствии невольных свидетелей их с Ровеной разговора, неподобающего старшей дочери викария. – И поэтому ты прячешься здесь и подглядываешь? Это то, чему ты научилась от своей свекрови? Если так, то хорошо, что она решила уехать и жить со своей сестрой, а тебя бросить на произвол судьбы, иначе и ты вскоре превратилась бы в зануду, завела несколько визгливых собачонок, а это серое платье было бы самым ярким в твоем гардеробе и считалось бы праздничным!

– Это особый и очень редкий оттенок серого, называется «голубиное крыло». Между прочим, хочу заметить, что матушка Уэстхоуп была милостива ко мне, впустив в свой дом, когда я приехала из Португалии, имея при себе не многим более того, что было надето на мне. Я оставалась с ней дольше, чем мы обе предполагали, из-за того что она была безутешна от горя, и нашла в себе силы уйти, лишь когда мы смогли оправиться от потери Нейта.

Ровена защищала себя и мать покойного мужа, но с каждой минутой все отчетливее понимала, что Мэри во многом права.

– Какая, к черту, доброта, Ро? Эта старая грымза использовала тебя! – Как только речь заходила о ненавистной ей «матушке Уэстхоуп», подруга тут же забывала о манерах и превращалась в несносную девчонку. – Ты стала для нее бесплатной прислугой! Уверена, что не прошло и дня, чтобы она не упрекнула тебя в том, что ты жива, а ее драгоценный сынок нет. Очнись, дорогая моя, тебя унижали и попрекали слишком долго, пора возвращаться к нормальной жизни. И этот мужчина способен тебе помочь.

Мэри махнула рукой в сторону привлекательного брюнета, беседовавшего с невзрачным молодым человеком, изо всех сил старавшимся не остаться незамеченным на фоне блестящего собеседника.

– Кто этот джентльмен в коричневом пальто, Мэри? – Ровена ухватилась за возможность сменить тему. – Ты стала просто кладезем информации после того, как уговорила Карлинга переехать в роскошный дом его дяди, а не продавать его, когда тот, получив наследство, подумывал остаться в Бристоле.

– Так лучше для детей. Постой, ты назвала меня сплетницей? – Тон Мэри стал резким. Несколько секунд она хмурилась, будто обдумывала, стоит ли сердиться на слова Ровены, но затем пожала плечами и лукаво улыбнулась, словно согласилась с обвинением.

Ровена улыбнулась, она любила давнюю подругу, несмотря на ее несдержанность в высказываниях, а порой излишнюю назойливость.

– Что ж, ты права. Чем еще заняться в этой деревне, как не обсуждать соседей и смотреть, как растет трава на лужайке? Человек в этом скучном пальто – достопочтенный мистер Бовуд, его отец лорд Грисби – знатный сановник, влияние которого правительство предпочитает не афишировать. Если бы они не скрывали его деятельность, он был бы вынужден признать, что работает, а джентльмену, как известно, это не пристало.

Супруг Мэри был адвокатом, и она болезненно относилась к вопросу социальных различий, а потому Ровена поспешила переключить внимание подруги на детей – малышку дочку и подросшего сына. Она даже пыталась с интересом выслушать рассказ о последних достижениях отпрысков, но все это с целью вытеснить из головы мысли о мистере Уинтерли. Несмотря на сетования об однообразии семейной жизни и мечты иметь любовника, Ровена была уверена, что Мэри довольна своей ролью миссис Карлинг и любовь к семье и детям удержит ее от рискованной связи с красавцем мистером Уинтерли. Несомненно, она думала прежде всего о благополучии своей подруги, а вовсе не о том, что при виде высокого, широкоплечего мужчины с прекрасными манерами сама невольно лишилась дара речи.