Я знаю, что не все прочитают эту книгу. Более того, изначально на обложке этого произведения Кена Уилбера мне хотелось написать «Книга не для всех», с тем, чтобы сразу отсечь армию любителей развлекательных книг. Эта книга тяжела для понимания. Более того, эту книгу почти невозможно понять. Она касается сокровенной тайны жизни — Духа.

Для кого эта книга? Для Великих Игроков.

Роберт де Ропп в книге «Великая Игра» пишет, что жизненные игры отражают жизненные цели, и игры, которые люди себе выбирают, указывают не только на их тип, но и на уровень их внутреннего развития.

Де Ропп разделяет жизненные игры на «материальные» игры и «мета» — игры.

Материальные игры можно расценивать как игры, направленные на приобретение материальных вещей, в основном денег и того, что на них можно купить.

Цель мета — игры лежит за пределами материального мира: духовный рост, знания, ментальность.

Другими словами, цель материальных игр — конкретные вещи мира, особенно «физическая четверка»: деньги, власть, секс, общественное положение.

Мета — игры скрыты, возвышенны, утонченны. Их цель — абстрактные вещи: истина, красота, знание. На вершине этих мета — игр де Ропп помещает Великую Игру: поиск просветления, освобождения, спасения или пробуждения. Это игра освоения и овладения вещами не внешнего, но внутреннего мира, своего разума и сознания. Ее конечная цель — глубоко познать свою природу, раствориться в ней и через свой непосредственный опыт ощутить, что она божественна.

Различные традиции выражают это по — своему, но суть одна и та же.

Христианство учит нас, что «Царство Божие в тебе самом», или, словами святого Клемента: «Тот, кто знает себя — знает Бога»; буддизм говорит: «Посмотри в себя. Ты есть Будда»; суть сидтхи — йоги — «Бог обитает в тебе, как ты»; и в исламе — «тот, кто знает себя — знает своего Бога».

Истинных игроков в Великую Игру, тотально поглощенных этой игрой, чрезвычайно мало. Нужна какая‑то очень большая внутренняя сила, чтобы прожить Великую Игру полностью. Нужна очень большая энергия внешней поддержки, чтобы быть вовлеченным в Великую Игру.

Для меня эта книга имеет оба аспекта энергии. С одной стороны, она является катализатором удивительных внутренних открытий, вовлекающих наше любопытство в Великую Игру. С другой стороны «Проект Атман» — особое пространство духа, которое приглашает наше тонкое восприятие и ментальность в чарующее путешествие идей, образов, метафор философии вечного.

Мы не хотим раскрывать содержание «Проекта Атмана». Тексты в этой книге обладают высокой степенью целостности. Так же, как невозможно ничего подправить в гениальных картинах Тициана или Врубеля, так и любое толкование или дополнительная интерпретация во введении к этой книге мы считаем излишним.

Уже девятый год я читаю на факультете психологии университета академический курс «Теория и практика трансперсональной психологии». Каждый раз, знакомя студентов представлениями Кена Уилбера о трансперсональной психологии, я попадаю в состояние восторга перед красотой и утонченностью «Проекта Атман».

Я завидую тем, кто впервые берет в руки этот бестселлер трансперсонального мировосприятия, потому что им предстоит удивительное путешествие.

Я полон уважения к тем, кто уже не первый раз начинает читать эту книгу — значит, вы уже осознали, что «Проект Атман» Кена Уилбера обладает той же глубиной и вечной новизной, как и сам Атман.

Владимир Козлов, доктор психологических наук

Тема этой книги фундаментально проста: развитие — это эволюция, эволюция — это трансценденция (напомню прекрасную фразу Эрика Янча: «Эволюция как самореализация путем само — трансценденции») [199], а конечная цель трансценденции — Атман,[1]то есть предельное Сознание Единства в едином Боге. Все возможные влечения сводятся к этому одному Влечению, все желания являются разновидностями этого Желания, все усилия и порывы подчинены этой Тяге — и все это движение в совокупности представляет собой то, что мы называем «проект Атман», — влечение Бога к Богу, Будды к Будде, Брахмана к Брахману, которое, однако, первоначально реализуется через посредство человеческой психики и с самыми разными результатами — от экстатических до катастрофических. В книге «Вверх от рая» [427] я постарался показать, что коль скоро человеку удалось развиться из амебы, он, в конечном счете, находится на пути к Богу, однако пока что пребывает во власти немыслимого промежуточного состояния, известного как проект Атман. И теперь эволюционное движение продолжается от единства к единству, пока в конечном счете не останется только одно Единство, а проект Атман не растворится в проявлении самого Атмана.

Эта книга начиналась как серия статей, увидевших свет в первых четырех выпусках журнала[2]«RE‑VISION» [412], [415], [416], [434]. Однако публикация растянулась почти на два года, в течение которых мои соображения по этой теме, естественно, развились и созрели. Поэтому в своем настоящем виде книга имеет лишь слабое отношение к упомянутым статьям, и всем заинтересовавшимся ими читателям я обязан пояснить следующее.

Отправной точкой статей в «RE‑VISION» было предположение нескольких западных исследователей о том, что самый ранний период детства, когда новорожденный неразделимо слит с матерью и внешней средой, становится моделью для всех взрослых состояний совершенного трансцендентного и экстатической единства. Если это так, естественно казалось, что неизбежное развитие ребенка из этого изначального единства — слияния представляет собой фундаментальное лишение его не только физически крайне приятного, но и метафизически более высокого состояния — утрату «рая» или, по формулировке последователей Юнга, «отчуждение от Самости». Однако, как далее предполагали многие авторы, взрослый человек мог бы вернуть себе этот «высший рай» в его зрелой и здравой форме. Такого или весьма похожего мнения в целом или частично придерживались юнгианцы, Нейман [279], Норман О. Браун [57], Малер и Каплан [318], Леуолд и неопсихоаналитики [246], Уотс [390], Кестлер и Кэмпбелл [66]. И хотя во всем остальном я относился к взглядам этих исследователей с большим уважением, эта конкретная идея, по мере дальнейших размышлений, казалась мне все более и более несостоятельной. Она не только потворствовала одиозным сравнениям трансперсональной сферы с инфантильными состояниями, но и, судя по всему, основывалась на недостаточном понимании глубочайших различий между тем, что мы (вслед за Уэскотом [395]) будем называть «до-»(«пред-») и «над-»(«транс-») состояниями.[3]