Памяти моего брата, без вести пропавшего в апреле 1994 года,с любовью и скорбью посвящается…

Заварив кофе, я выглянула в окно. К дому подъезжал красный“Гранд-Чероки”. Выронив кофейник, ошпарив при этом ногу, я, не чувствуя боли,выскочила во двор. Ошибки быть не могло: на крыше красного джипа стояламигалка. Такая машина никогда раньше не подъезжала к нашему дому. Их вообщеединицы, этих ярко-красных “Гранд-Чероки” с мигалками!

Подбежав к джипу, я заглянула в салон и чуть нерасплакалась. Надежда на то, что брат вернулся, так и не оправдалась… За рулемсидел стриженый мордоворот, ковырял в носу и с интересом разглядывал меня.

– Ты откуда такая выскочила? Босиком! – засмеялся он.

– Извините, я ошиблась, – пролепетала я, вглядываясь внезнакомый номер машины.

– Телка, ты чо на мой номер уставилась! Чо тебе надо?! –вдруг разозлился мордоворот.

– Извините ради Бога, – вежливо сказала я.

– Ты кого потеряла?

– Брата…

– Может, я сгожусь?

– Вряд ли.

Мордоворот пожал плечами и продолжил ковырять в носу,включив музыку на полную громкость. Я поплелась в квартиру.

Ошпаренная нога распухла, на ней появился большой волдырь.Мне захотелось сунуть ногу под холодную воду. Под прохладной струей жгучая больстихла, и я наконец смогла перевести дух. Красный джип не имеет никакогоотношения к моему брату. Его машина была поставлена на учет в Питере, а наномере красовались три шестерки. Я возненавидела его, как только увидела, – этознак сатаны! Мой брат не придал этой комбинации особого значения, он былслишком самоуверен и не верил в приметы.

Я закрыла кран, подошла к окну и посмотрела на джип. Совсемкак Славкин. Будь они прокляты – эти красные “Гранд-Чероки” с мигалкой. Именнона таком уехал мой брат и не вернулся. С тех пор прошло много лет, но я до сихпор вздрагиваю, когда вижу на дороге красный джип. Если я сама за рулем, тоделаю все, чтобы разглядеть номер и водителя. Наверное, его уже никто не ждет,кроме меня. А мне постоянно кажется, что к моему дому подъедет красный джип, изнего выйдет мой брат, обнимет меня за плечи и спросит:

– Сестренка, а ты что такая грустная? Покажи мне того клопа,который посмел тебя обидеть!

Я засмеюсь, прижмусь к его огромной груди и тихо скажу:

– Просто тебя, братишка, слишком долго не было…

Славка вытрет мне слезы и поцелует в лоб.

– ТЫ стала уже совсем взрослой девочкой. Главное, что тыждала… Я знал, что ты будешь ждать даже тогда, когда другие меня похоронят.

Когда мой брат ехал по Невскому и включал мигалку, всеуступали ему дорогу, с опаской глядя вслед.

– Слава, разве можно так быстро ездить?! Ты же разобьешься!– возмущалась я.

– Такие, как я, не разбиваются, таких только стреляют! –смеялся он и давил на газ.

– А вдруг ГАИ остановит?

– Пусть. Мне можно все! Не зря же я за эту мигалку две штукибаксов каждый месяц отстегиваю! Мне даже на встречке должны уступать!

Проходит день за днем, неделя за неделей, но никто неподъезжает к моему дому и не называет меня сестренкой… Самое страшное –утратить веру. Я теряла и хоронила друзей, но я никогда не смогу считать своегобрата погибшим, пока не увижу труп. Прошло слишком много времени, наверное,именно поэтому его уже никто не ищет.

В нашей стране так заведено – если милиция выясняет, чтопропавший человек принадлежал к какой-либо преступной группировке, то егоискать незачем. Я хорошо помню тот день, когда в районном отделении милициидвое ментов, прочитав мое заявление о пропаже брата, развели руками, посмеялисьи сказали, что бандитов они не ищут, мол, таких каждый день колпашат, толькошум стоит. Видно, не поделил что-то со своими братками, вот и получил сполна.Век у них короткий, год за пять проживают.

– Сдох твой братик, – улыбнулся прыщавый мент, с интересомоглядев меня с ног до головы.

Я убью любого, кто скажет, что мой брат умер. Он жив! Я верюв то, что он жив… Не сдержавшись, я схватила мента за грудки и процедила сквозьзубы:

– Если сдох, покажи труп…

Прокрутив в памяти грустные события, я еще раз посмотрела наошпаренную ногу и набрала Петербург. В это время Марта всегда дома. Марта –жена моего брата. Она алкоголичка, но больной себя не считает. Пьет на деньгимоего брата, и пьет только дорогие напитки. Наверное, брат оставил ей приличноесостояние, если до сих пор она не жалуется на нехватку денег. Я не осуждаю ееза пьянство, потому что у нее есть повод напиться, и не один. Когда она выпьет,то костерит моего брата на чем свет стоит. Это у нее здорово получается. Но иона его уже не ждет…

– Марта, Славка не приезжал? – спросила я, смазываяошпаренную ногу маслом.

– Я не отвечаю на глупые вопросы, – произнесла она пьянымголосом. – Неужели ты до сих пор не поняла, что он никогда не появится?

– Просто к моему дому подъехал красный “чероки” с мигалкойпрямо как у Славки. Я подумала, может, это он меня нашел…

– Дура ты! Такая же ненормальная, как и твой братец! Неприедет он, пойми! Нет его.

– Просто я подумала, что ты тоже ждешь его… Если он объявится,то ты сразу звони мне.

– Дура ты! Твой Славка всю мою молодость загубил! Пусть онтри раза в гробу перевернется!

– Ты пьяна?

– Я нормально себя чувствую и сижу с бутылкой “Мартини”.Хочешь, приезжай, присоединяйся. Обсудим твоего ненаглядного братца.

– Извини.

Я положила трубку. Меньше всего мне нравится обсуждать спьяной Мартой моего брата. И все же я не злюсь на нее, да и не имею правазлиться. Мы были вместе во многих передрягах, и я знаю, как Славка ее любил. Яне могу не любить того, кого любил мой брат. Марта пьет потому, что стараетсязаглушить свою боль. Дело в том, что много лет назад она потеряла кисть правойруки. Долгое время Марта училась все делать левой рукой. Вскоре она моглаписать, красить ресницы, мыть посуду и водить автомобиль. Мой брат купил ейкачественный американский протез, на кисть которого была надета чернаяперчатка, а каждый палец украшал бриллиантовый перстень.