– Послушай, а на что, кроме шуб, ты тратишь деньги? Ведь немогут же родственники тебе каждый месяц дорогие подарки присылать.

– У меня есть еще одна болезнь, и довольно сильная. Кстати,этой болезнью болеет и твой братец. Она неизлечима.

– Я догадываюсь, о чем ты говоришь. Это казино.

– Точно. Я играю в рулетку. Раньше столько проигрывала, чтоутром даже на продукты не было. Отказывала себе во всем и играла. Ненавижурулетку, но не могу отказаться! Я теряю чувство реальности, понимаешь! Иногдабывает, что делаешь одну ставку за другой, а выигрывает крупье. Ты меня непоймешь, потому что никогда не играла. Один раз я осталась без бриллиантовыхукрашений. Проиграла все – серьги, кольца, браслет, колье. Выигрывать удаетсядовольно редко. Я никогда не осторожничаю. В игре вообще нельзя быть осторожной,на то она и игра.

Марта допила шампанское и внимательно посмотрела на Мишеля.

– Что ты? – поинтересовалась я и перевела взгляд на него.Мишель был неестественно желтый. Его нос как-то странно вытянулся и заострился.

– По-моему, ему плохо, – прошептала я. Марта ничего неответила, взяла Мишеля за руку и попыталась нащупать пульс.

– Он умер, – произнесла она дрогнувшим голосом.

– Что?!

– Кажется, он умер.

Я подошла к Мишелю, схватила маленькое зеркальце, лежавшеена комоде, и поднесла к носу. Зеркальце не запотело.

– Да, он умер.

– Почему? – испуганно всхлипнула Марта.

– Потому что у него недавно был инсульт. Он сердечник. Онсегодня себя плохо чувствовал с самого утра… Ему нельзя было давать клофелин иуж тем более вкалывать наркотик. Ты не медик и не знаешь, как реагируеторганизм на то вещество, которое ты ему вколола.

– Но ведь это совершенно безопасно. Я столько разпроделывала все это…

– Из любых правил есть исключения. Ты же сама мне этоговорила.

– Но я не хотела его убивать!

Я почувствовала, что у Марты может начаться истерика. Мнепришлось взять себя в руки и трезво оценить сложившуюся ситуацию. Правда, менятрясло не меньше Марты, но я знала одно: если я ее не успокою, то она можетразрыдаться на всю гостиницу, и тогда жди беды.

– Марта, возьми себя в руки, – сказала я спокойным голосом.– Ты его не убивала. У него случился сердечный приступ. У него сердце больное.

– Если будут делать вскрытие, то в крови найдут наркотик.Решат, что это от передозировки… – бормотала Марта.

– Какая передозировка?! Что ты несешь?! Ты вколола всеправильно?

– Как всегда, – прошептала Марта.

– Значит, никакой передозировки нет. Просто у негоприхватило сердце. Ему стало плохо еще до того, как он выпил шампанское.Вспомни, перед этим он извинился и вышел в туалет. Скорее всего, у негоприхватило сердце. Он пришел бледный и вытирал пот со лба. Ему было плохо ссамого утра, он же сказал. Он умер независимо от нас.

– Ерунда. Это наркотик подействовал на его больное сердце, ион умер. Это я убила его!

Я не на шутку испугалась, поняв, что Марта готова закричать.

– Замолчи, истеричка! – разозлилась я. – Я тебе говорю впоследний раз, немедленно возьми себя в руки! Не знала, что ты такая размазня.Крутую из себя строишь. Еще пойди в милицию и напиши заявление с признанием ираскаянием в совершенном злодеянии!

– Я не хочу в милицию…

– Тогда немедленно возьми себя в руки! Он уже умер, емуничем не поможешь, а нам с тобой надо вылезать из этого дерьма. Главное, чтобымы были вне подозрений.

Марта покачала головой. Ее лицо стало бледным и мокрым отслез.

– Ты посмотри, на кого ты похожа?! Иди умойся.

Марта провела по лицу и удивленно посмотрела на свою руку.

– Вот сволочи!

– Кто?

– Опять с тушью надули. Такие деньги отдала. Сказали, чтоэта точно не потечет. Мол, самая влагостойкая. Пятьдесят баксов стоит, арастеклась по всему лицу. Не бывает вообще влагостойкой туши. Я уже черт знаеткакую покупаю, все равно вся течет.

Марта пошла умываться, а я, вновь схватив платок, приняласьвытирать отпечатки пальцев. Затем взяла наши с Мартой бокалы и положила всумочку. Ни к чему оперативникам знать, что в номере были трое. Стеревотпечатки пальцев в ванной, я посмотрела на бледную Марту и испуганно спросила:

– Ты в порядке?

– В порядке.

– Представь, будто мы только дали ему клофелин и сразу ушлииз номера. Мы не знаем, что он умер. Сможешь это представить?

– Попытаюсь.

– Ну, нам пора.

– Танька, смотри Славке не проболтайся, а то он меня убьет.Сейчас выйдем как ни в чем не бывало и пойдем в свой номер. Посидим несколькоминут и исчезнем из отеля.

– А как же чемодан?

– Чемодан оставим в номере. Я пару костюмов в пакет положу,и все.

– А как же остальное?

– Там больше приличных вещей нет. Только сверху два хорошихкостюма, а остальное из магазина уцененной одежды. Шестьдесят рублей килограмм.

– Понятно, – улыбнулась я. – Чемодан жалко. Он же дорогой.

– Издержки профессии. Мы заработали сегодня намного больше,чем стоит этот чемодан. Новый купим. Я живу прямо над магазином “Товары вдорогу”, ты же знаешь. Невозможно слупить пятнашку баксов, ничего не теряя. Безпотерь не бывает. Представь, чтобы подумал бы швейцар, если бы увидел насвыходящими из гостиницы с чемоданом, – наш номер оплачен за три дня. Так чточерт с ним, с этим чемоданом. Главное, что искать нас ни сегодня, ни завтраникто не будет. Сейчас мы с тобой выйдем из отеля. Очень много туристов раноотправляются на экскурсии, так что ничего подозрительного тут нет.

Вдруг в дверь постучали. Мы с Мартой испуганно вздрогнули изатаили дыхание. Я подумала, что еще немного – и мой организм не выдержитпереизбытка адреналина. В ушах гудело, давило виски, сердце билось у самогогорла. Я смотрела то на Марту, то на Мишеля, то на входную дверь. Мишельпожелтел еще больше. Пальцы на его безжизненной руке заострились и вытянулись.