Солнечный свет заливал погибший и восставший из пепла город.

– Перед нами лежит мертвый город, и при этом он – самое живое свидетельство быта, нравов и обычаев древнеримского полиса, – профессионально вещала гид, а я старательно переводила.

Однако это было не совсем точно. Помпеи – не только мертвый, но и живой город. С кафе, сувенирными лавками, базарчиками, которые прилегают к так называемой мемориальной зоне, куда мы, как и все туристы, вошли не без трепета.

– Разрушитель и жертва. Гора Везувий возвышается над широко раскинувшимися руинами Помпей. 24 и 25 августа 79 года нашей эры на Помпеи обрушилась вулканическая лава. Хочу сразу заметить, что извержение Везувия, погубившее эту цивилизацию, длилось больше суток. Так что многие горожане успели покинуть свои дома, – сразу успокоила нас экскурсовод. – Но были и такие, кто остался и нашел смерть под обломками вулканической лавы, задохнулся от ядовитых испарений. И тем и другим вулкан плевался в изобилии. Люди погибли, но и обрели бессмертие. Плоть истлела, но пепел сохранил очертания их лиц и тел. Когда археологи залили пустоты в слежавшихся груд пепла специальным раствором, получились фигуры людей. Пепел в Помпеях стал археологической благодатью, чудом сохранившей в неприкосновенности все, что погибло под его толщей. Таким посмертным маскам позавидовали бы и фараоны…

Вообще-то, вулканические плевки и маски фараонов – это не совсем дословный перевод. А отсебятина. Вернее, «отменятина». Люблю творческий подход!

Многие проявили интерес к скорбным скульптурам. У меня же от мысли, что это – «отпечатки» лиц и тел людей, побежали по спине холодные мурашки. Я предпочла не думать о погибших. Гораздо интереснее было представлять, как некогда люди жили в Помпеях. Мы прошли по каменной мостовой Виа делль Аббонданца – улицы Изобилия, где размещались лавки торговцев, харчевни, бани.

Вот Дом моралиста. Я заглянула в просторную столовую с широкими ложами, расставленными вокруг низкого столика.

– Дом получил свое название из-за того, что стены обеденного зала испещрены различными назиданиями, – сообщила гид. – «Скромно себя ты веди. Будь приветлив с соседом. Не засматривайся на чужую жену». И так далее…

Я стояла в онемении. Надписи дурацкие. Но стены, стол, лежанки, чаши и кувшины… Им же две тысячи лет!

– Катастрофа застигла город внезапно. В печах остался хлеб, в кувшинах – вино. На одной из кухонь сохранилось нетронутым блюдо с куриными яйцами, и скорлупки были целы! На столах в харчевнях валялись игральные кости… Помпеяне умели отдыхать. Всего в городе археологи насчитали 138 питейных заведений. От больших трактиров до тесных придорожных лавочек. Была и гостиница на 50 мест. Большой популярностью пользовались общественные бани. На территории одной из них археологи откопали более тысячи масляных светильников, это говорит о том, что бани были открыты и по ночам. Там имелись теплые, горячие и холодные помещения. Рабы-истопники поддерживали огонь в печах, рабы-массажисты растирали тела посетителей оливковым маслом. Затем масло счищали специальным скребком вместе с грязью. Это и считалось мытьем, ведь мыла в ту пору не было. Существовали и иные развлечения. Театральные зрелища были очень популярны. В Помпеях были большой и малый театры. Актеры имели общественное признание, на городских стенах сохранились надписи, восхвалявшие их игру. Так, в веках прославился актер-пантомимист Парис. В городе существовал даже его фан-клуб. Ну и, конечно, любовь и кровь! Гладиаторские бои и публичные дома. Да-да, так называемые лупанары. Мы как раз стоим у одного такого заведения. Пожалуй, самого изысканного и богатого. При раскопках здесь нашли роскошную утварь и золотые безделушки…

Все с интересом принялись обозревать гнездо порока – двухэтажный каменный дом. Над входом было высечено слово VITA. Не нужно быть переводчиком, достаточно вспомнить навязчивую песенку с «Русского радио» про «Долче виту», чтобы трансформировать граффити в слово «жизнь». Мрачновато выглядит это слово среди царства мертвых. Зато внутри были довольно веселенькие фрески с полуголыми жрицами любви и их разгоряченными посетителями.

– Обратите внимание. На фреске женщина в обольстительно прозрачном наряде передает что-то служанке. Возможно, только что полученную плату. А ее клиент готовится осушить кубок с вином. А в верхних покоях кто-то начертал на стене: «Любовники, словно пчелы, жизнь здесь кажется медом…»

Ничего себе! Это же поэзия. С образами, которые понятны столетия спустя. Это настоящая поэзия. Не знаю, как остальные, а я получала удовольствие от экскурсии. Хотя боялась, что зрелище будет мрачным.

Вокруг сновали туристические группы, говорившие разом на нескольких языках, за нами увязались и какие-то местные старички в кепках и стоптанных башмаках. И все равно, в этом городе-кладбище было как-то тихо и несуетно, вековым покоем веяло от почти не тронутых временем домов. Но вдруг в один миг все изменилось.

Совсем рядом мы услышала громкий крик, а потом грянули выстрелы. На моих глазах у подножия Везувия снова разыгралась трагедия.

Надо заметить, что вся эта старина выглядела довольно-таки бесцветной. Время выбелило стены зданий, колонны, своды. Здесь царствовали серый, коричневый, грязно-желтый цвета. Но улицы были наводнены людьми из другого века, в ярких шортах и майках, с фотоаппаратами наизготовку. Тысячи лет назад этот полис пережил катастрофу, теперь же здесь царила атмосфера отдыха и праздности. На одного работающего приходилось человек тридцать туристов, которые немного интересовались историей и много – сувенирами.

Нельзя было представить себе, что покой и безмятежность этого города-памятника будут нарушены так бесцеремонно.

Полный седой мужчина из туристической группы, стоявшей рядом с нашей, вполне солидный на вид, неожиданно побагровел и затрясся, как в лихорадке. Словно он долго сдерживал гнев, но плотину прорвало, и он уже не мог ничего поделать. И я увидела в его руках пистолет…

Несколько раз он выстрелил куда-то вверх, выругался на чужом языке, а потом развернул ствол. Ужас парализовал меня. Этот человек явно безумен! И что он сделает теперь? Откроет пальбу во все стороны? Хотя это не американский университет, а центр Европы. Здесь не продают на каждом шагу автоматическое оружие. Но это – Италия, родина мафии. Поэтому можно было ожидать чего угодно…

Мужчина обвел окружающих тяжелым, явно больным взглядом, словно выискивая мишень. Люди умом понимали, что надо прятаться, бежать от вооруженного безумца. Но их ноги словно приросли к земле. Стрелок опять поднял пистолет. Он выбрал цель. Он пальнул… себе в голову!

И не промахнулся. Кровь и мозги брызнули в разные стороны. Люди завизжали и бросились врассыпную…

Сначала я все-таки почувствовала облегчение. Он выстрелил в себя, а не в нас. Но потом вернулся ужас. Прямо на наших глазах человек покончил с собой! Публичное самоубийство. Отчаяние, грех, дикость.