В начале 1810-х гг. в Европе наступило обманчивое затишье. Окопавшаяся на своем острове Британия – «владычица морей» как всегда лишь интриговала, щедро раскрывая свой бездонный кошелек, набитый за счет постоянного грабежа многочисленных колоний, континентальным противникам Наполеона. Наследница былой славы Фридриха Великого Пруссия угодливо выжидала, исподволь перевооружая армию, куя и точа сабли, отливая пушки и ядра. «Старая шлюха Европы» Австрия – последний осколок некогда могущественной Священной Римской империи – ради поправок к мирному договору от 14 октября 1809 г. с «корсиканским чудовищем», трижды победившим ее за последние 10 лет, готовилась откупиться от него «белым телом» одной из своих принцесс-девственниц.

Единственным препятствием на пути к полному господству Наполеона в континентальной Европе оставалась могущественная Российская империя. Только уничтожив русскую армию, французский император мог рассчитывать на то, что ему удастся поставить на колени Англию, дерзко бросавшую вызов из-за Ла-Манша, и стать полновластным хозяином Европы. Наполеон высокомерно заявлял: «Через пять лет я буду господином мира! На моем пути только Россия! Я раздавлю ее!»

Ж. Л. Давид. Наполеон на перевале Сен-Готард. 1800 г.

Одним из главных камней преткновения между Францией и Россией стала Польша. Бонапарт образовал на отнятых у Пруссии польских землях герцогство Варшавское и продолжал «кормить» поляков надеждами на восстановление всей территории Речи Посполитой, что никак не входило в планы российского императора.

Не исключено, что, прорвавшись к головокружительным высотам власти, Наполеон не забыл промозглый зимний день в Ливорно в далеком 1789 г., когда ему якобы было отказано в зачислении на русскую военную службу. Не раз с горечью он перебирал в памяти мельчайшие детали той старой истории и убеждался, что помнит все, как будто это случилось вчера. Где-то в глубине души Бонапарт сознавал, что против России его толкают не только политические и государственные соображения, но и неутоленная, глубоко личная обида просителя, которого отвергли в тот момент, когда он особенно нуждался в поддержке.

Если, начав войну в фанатично католической Испании, Наполеон, по его собственному признанию, совершил глупость, то поход по необъятным просторам Российской империи обернулся для него катастрофой. Рок толкал французского императора в Россию, а его звезду – к закату. Война была неизбежна. Европа в напряженном молчании ожидала развязки событий.

В январе 1811 г. Наполеон отобрал небольшое германское княжество Ольденбург, владение герцога Гольштейн-Эйтенского, мужа сестры Александра I. Когда российский император выразил протест, французский император цинично заявил, что Россия может потерять «не только Польшу, но и Крым!» Спустя несколько месяцев на официальном приеме в Париже он открыто бросил в лицо русскому послу князю А. Б. Куракину: «Весь континент будет против вас!»

В личных взаимоотношениях двух владык крупнейших империй всплыли на поверхность давние личные обиды.

…В далеком 1804 г. Наполеон опрометчиво расстрелял ни в чем не повинного последнего представителя родственного Бурбонам дома Конде герцога Энгиенского, нагло похитив его с помощью драгун из-за границы. Александр выразил свое возмущение в официальном письме. В ответе Бонапарт намекал на причастность русского императора к заговору и убийству его отца Павла I. Это было оскорбление, хуже которого трудно что-нибудь придумать. Александр, «тонкий, фальшивый и ловкий», затаил глубокую обиду и стал ждать своего часа.

И вот час пробил. Вскоре после Тильзита Наполеон стал искать себе новую жену из старого владетельного дома Европы, которая могла бы подарить ему наследника и положить начало династии. Императрица Жозефина, ставшая к тому времени в силу возраста бесплодной, уже «вышла в тираж». Первой среди высокородных невест стояла великая княжна Екатерина Павловна, сестра императора Александра I. Через посла в России Армана де Коленкура Наполеон начал зондировать почву для этого брака. Катиш (так звали княжну в семье) – созданию крайне амбициозному – «грозила» участь французской императрицы! Казалось, родственные связи с Францией с всесильным повелителем Европы будут чрезвычайно полезны для России. Александр, как всегда, не отказывал, но и не давал согласия. Общаясь на эту тему с французским послом, «наш ангел», так его величали при дворе, все время ссылался на волю матери, которая для него, послушного сына, по его клятвенным заверениям, была священна. Вдовствующая императрица Мария Федоровна и ее очень своевольная дочь-любимица заняли глухую оборону: политические и династические выгоды были для них ничто. Катиш, у которой с царствующим братом были особо доверительные (ходили слухи, что брат своеобразно опекал любимую сестренку) отношения, наотрез отказалась обсуждать кандидатуру Бонапарта, резко заявив, что скорее «готова пойти за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца». Получив завуалированный отказ от Катиш, Наполеон не отступился и в 1809 г. «перенес артподготовку на иную цель» – на другую великую княжну – пятнадцатилетнюю Анну Павловну. Отказать Наполеону во второй раз было делом совершенно неслыханным! Всесильная императрица-мать Мария Федоровна не знала, как поступить. Приносить в жертву свою юную невинную дочь кровожадному тирану она не хотела. Судьба дочери была для нее превыше всего. «Если у нее не будет в первый год ребенка, – писала она своему царствующему сыну, – ей придется много претерпеть. Либо он с ней разведется, либо захочет иметь детей ценою ее чести и добродетели». У вдовствующей императрицы состоялся очень трудный разговор с Александром, после которого Наполеону отказали, сославшись на несовершеннолетие невесты его сестры. Огромную роль в этом отказе сыграло категорическое нежелание Марии Федоровны родниться с «корсиканским выскочкой». «Друг по Тильзиту и Эрфурту» попал в точку, нанеся чувствительный удар по самолюбию безродного французского самодержца. Александр отыгрался за все унижения, доставленные ему французским узурпатором престола.