Анна Лебедева

Белая ворона

Кира проснулась в отличном настроении. А как же не радоваться: наконец-то закончилась эта долгая, злая, холодная зима. В чистом весеннем воздухе разливались упоительные ароматы: прелой земли, чистой воды, избавившейся от ледяных оков. Скворцы пели, трещали, свистели и даже мяукали, подражая на все лады обитателям этих мест. Утром над озером висел легкий туман, но уткам было на него абсолютно наплевать — своих дел по горло.

Кира встряхнулась, сделала легкую зарядку: сначала потянула одну ножку, а потом другую — прямо балерина. Потом подумала о завтраке. Поела просто: пара яиц, да сухарь. Ну и что? Сытная еда вгоняет в сон, а ей нужна легкость.

Свой хлеб Кира добывала воровством. Не украдешь — не проживешь. И она не считала это ремесло плохим или стыдным — такова была ее природа. Она утаскивала еду с прилавков огромного, шумного рынка, и горластые продавщицы орали вслед всякие гадости. А если повезет, то удавалось украсть драгоценности! Тогда у Киры случался настоящий праздник! Она часами любовалась своей коллекцией: золотыми колечками, цепочками и брошками, но никогда не примеривала на себя. Созерцание — вот что было главным смыслом коротенькой Кириной жизни.

А еще она любила наблюдать за жизнью людей, подсматривая украдкой в окна. Там происходили разные события: мужчины и женщины, старые и молодые, обедали, ужинали, ругались и мирились, воспитывали детей, занимались любовью, дрались и целовались — никакой сериал не сравнится с реальностью. Правда, зимой Кире было невероятно грустно — люди жили в тепле и уюте, среди массы интересных вещей, которые так хотелось забрать с собой, а ей, бедной, приходилось тащиться в свое холодное, неустроенное жилище.

Зима заметала снегом все дороги и просеки, выла и бесновалась пурга, мороз сжимал все живое своими тисками, и Кира плакала от обиды и одиночества, спрятав голову от холода. Уф, как хорошо, что ушла эта лютая карга, хуже любой торговки, хуже полицейских, хуже всех!

***

Солнце припекало: Кира решила искупаться. Она нашла мелкое место на озерном бережку, прогретое вешним теплом. И началось веселье: ныряла, кувыркалась, плескаясь в свое удовольствие, не забывая настороженно озираться по сторонам — вдруг кто увидит? Накупавшись от души, стряхнув назойливых паразитов, Кира выскочила из воды, ободренная и довольная.

Время подумать об обеде. Кира слышала, что у магазина, расположенного в огромном садоводстве, выкинули несколько ящиков просрочки — есть, чем поживиться. Она метнулась туда.

Возле небольшого павильончика толпилось много знакомых: здесь паслись нищие бабульки, бомжи, неподалеку на посту сидели чайки и вороны. Кира с неудовольствием оглядела любителей поживиться на халяву: опять все самое лучшее разберут, управы на них нет… Она бочком приблизилась к одному из ящиков и быстро-быстро схватила из него сухой кекс. Ее товарки возмущенно загорланили и чуть было не набросились на молодую и хрупкую Киру, здорово исхудавшую за зиму, но тут в скандал вмешался главарь шайки по кличке Тукан.

Ей абсолютно не нравился этот отморозок: вечно лохматый, взъерошенный, грязный. Только и достоинств, что силой создатель не обидел, да ростом, а ума не дал. Вечно он уставится в одну точку — морда глупейшая, глаза, как пуговицы, на голове хохолок — вылитый тукан! Если что потеряет, встанет посреди улицы, ноги на ширине плеч — орет, как ненормальный, а толку? Нет, чтобы оглянуться по сторонам, посмотреть внимательно, пощупать под каждым листиком — зачем? Жена найдет. Правда, неизвестно, которая по счету — они все обожали Тукана и постоянно дрались из-за него.

Тукан сразу заметил Киру. Важной походкой подошел к новенькой. По его бандитской роже было непонятно, разрешит он Кире взять свою долю или, наоборот, прогонит.

Его пассии гневно смотрели в ее сторону. Того и гляди, начнут трепать. Кира это прекрасно знала — слишком непохожа была на них, крикливых, скандальных, наглых. «Ну и ладно, обойдусь», — подумала она и полетела прочь.

Одна из воздыхательниц Тукана заорала, закаркала вслед:

— Да кому ты нужна вообще! Ты на себя посмотри, дуррррища ты обдрррипанная, тьфу!

— Наплевать! Наплевать! Вот еще! — Кира чуть не плакала.

***

Ее всегда обижали, били, обзывали чудовищем, уродиной, белой вороной. Над Кирой смеялись. Поэтому она и старалась держаться от всех в стороне, чтобы пореже встречаться. Но так тяжело жить в одиночестве и постоянном страхе!

Чем она хуже других? Почему Кире нельзя было так же найти пару, влюбившись один раз и на всю жизнь? Почему она не может так же, как и все, свить гнездо, завести детишек и ждать любимого каждый день?

Она присела на скамейку напротив раскрытого окна старого бревенчатого дома. Колыхалась на ветру легкая занавеска. Там, внутри, за столом собралось небольшое семейство: мать и двое ребятишек. Вдруг один из них тихонько зашептал:

— Мама, смотри, какая красавица!

Женщина, разливавшая по чашкам ароматный чай, подняла голову:

— Боже! Я никогда не видела таких! Как вообще она выжила?

Девочка спросила маму:

— А давайте мы ей сосиску кинем?

Она подцепила с тарелки длинную сосиску, на цыпочках, чтобы не спугнуть гостью, подошла к окну и кинула Кире.

— Ого! Вот это подарочек! — Кира схватила гостинец и деловито начала его уничтожать.

Дети наблюдали за пиршеством, а потом увлеклись и начали выбрасывать оставшиеся объедки. Кира сегодня очень плотно пообедала: три ломтя сыра, кругляшок колбасы и две горбушки хлеба с маслом. Всегда бы так.

Она важно удалилась, на всякий случай запомнив дом щедрой семьи.

***

Солнце было в зените: в чистом голубом небе пролетали гусиные и журавлиные стаи, устало и радостно покрикивая — наконец-то, родная сторона! Они долго кружили над знакомыми реками и милыми сердцу болотами, высматривая место для посадки. Кира любовалась большими и сильными птицами. Пронзительное курлыканье вернувшихся журавлей заставляло сердце биться сильнее, вызывало щемящую грусть и непонятную тоску.

Вдалеке показалась еще одна стая. Она светилась в лучах солнца, отражая от белоснежного оперения золотистые блики. Как прекрасны были эти величавые птицы! Сильными и плавными взмахами больших крыльев божественные создания так отличались от суетливых уток и крикливых гусаков.

Лебеди возвращались на родину и радостно приветствовали ее. Кира заволновалась: так вот же они, такие же белые, как она! Наверное, эти птицы не оттолкнут, не прогонят Киру, как это делали все остальные. Кира помчалась вслед за стаей.

Лебеди опустились на небольшое озерцо, затерявшееся среди топкого болота. Трясину окружал бурелом, человеку нипочем не попасть в заповедное место, поэтому чутким