Все началось в первом классе. С этих кристально чистых голубых глаз и улыбки с ямочками на самой красивой коже, которую я когда-либо видела. Нэш Ли был единственным ребенком, который улыбнулся мне в мой первый день в школе. Большинство детей хихикали, когда я вошла. У меня сводило живот, и мне хотелось домой. С самого начала, я знала, что надеть шорты, которые купила мама, было плохой идеей. Во время ходьбы мои бедра терлись друг о друга, и шорты неумолимо ползли вверх, выставляя на показ еще больше моих покрытых целлюлитом белых ног.

Но Нэш Ли не называл меня «толстухой» или «четырехглазкой». Когда девочки захихикали, когда я споткнулась, подходя к учительскому столу, чтобы наточить карандаши, Нэш велел им остановиться. Когда учительница неправильно произносила мое имя каждый день в течение всего первого месяца, все смеялись, кроме Нэша. Мальчик начал поправлять ее, когда я сдалась после трех дней подряд. Вскоре я узнала, что толстая, застенчивая девочка не пользовалась популярностью и у учителей тоже. Они делали замечания по поводу обедов, которые я приносила, а один даже велел мне носить шорты большего размера.

В моем представлении Нэш Ли был моим героем. Он был добрым, а ещё популярным, красивым и звездой на футбольном поле. К нему уже обращались рекрутеры колледжа. По крайней мере, таковы были слухи. Я была уверена, что в этом мире никогда не будет более совершенного мужчины. До последнего дня нашего предпоследнего года.

Тогда все изменилось.

Завтрашний день был днем, которого я с нетерпением ждала весь учебный год. Как и большинство моих одноклассников. Однако у меня были другие причины. Мне не хотелось убегать от домашних заданий и тестов. Мне нравилось учиться. Нравилось читать. Я проводила чЭйсы, изучая веб-сайты более чем пятидесяти колледжей, которые могла бы посещать. Но я ненавидела то, как старшая школа заставляла меня себя чувствовать. Меня игнорировали, если только кто-то не использовал меня, чтобы посмеяться со своими друзьями.

Когда в школе проходили пробы в школьные постановки, я всегда запоминала реплики, часами репетировала перед зеркалом, записывала себя и смотрела, чтобы исправить недочеты. Но как бы я ни была хороша, роль мне так и не доставалась. Я не подходила. Не была той, кого хотели увидеть на сцене.

Я была толстой и приняла это. И вместо того, чтобы сесть на диету, я бы лучше пошла домой и съела коробку печенья, чтобы почувствовать себя лучше. Это было для меня утешением. Печенье не высмеивало меня.

В еде я нашла свое счастье. А ещё в чтении. Я так много читала, что стала рецензировать книги в интернете. У меня был личный блог, который охватывал все: от фантастики до романтики и ужасов. Мне все это нравилось.

Мысленно я уже находилась дома, читала книгу, сидя на качелях на нашем заднем крыльце. В одиночестве и в безопасности от жестокости, окружающей меня в стенах школы. Я очистила свой шкафчик, радуясь, что в следующем году буду в выпускном классе и наверняка получу верхний шкафчик, который просила последние два года, но так и не получила. С рюкзаком, набитым вещами, скопившимися за последние девять месяцев, я направилась к выходу, радуясь тому, что пройдет двенадцать недель, прежде чем мне снова придется войти в эти двери.

Не успела я подойти к выходу, как Нэш Ли и его кузен Райкер вошли внутрь. Они улыбались и смеялись. Как и всегда довольные жизнью. Мне было интересно, каково это — иметь все это. Быть любимой, принятой, желанной.

— Уже уходишь, Таллула? — спросил Нэш, все еще улыбаясь.

Никто никогда не говорил со мной и не называл меня по имени. Никто, кроме Нэша. В прошлом году моя лучшая подруга Аннаме переехала в Джорджию. С тех пор я была одиночкой. Никогда не умела общаться и заводить новых друзей.

— Да, — ответила я, чувствуя, как мои щеки горят, как всегда, когда парень говорил со мной.

— Наслаждайся летом. Наконец-то мы выпускники! — Последнюю фразу Нэш произнес с большим энтузиазмом.

Я была уверена в том, что им заинтересовался один из престижных колледжей, и парень получит все, о чем мечтал.

— И ты тоже.

Это было глупо. Как будто у Нэша Ли не будет самого лучшего лета в его жизни. Я была уверена, что каждое лето было для него потрясающим. У него будут и вечеринки и друзья. Парень будет ходить на пляж, не стесняясь появляться в плавках. Я же, с другой стороны, не надевала купальник и не ходила купаться с семи лет. В местном бассейне меня дразнили Толстушкой Пэтти.

Я не стала останавливаться надолго и заставлять его продолжать разговор со мной. Решила, что Нэш и так достаточно любезен, чтобы заговорить со мной, поэтому ответила и пошла своей дорогой.

Я прошла мимо них, и когда отошла на приличное расстояние, услышала, как Райкер прошептал слишком громко: — Черт, надеюсь, что она не носит купальники летом. Никто не должен этого видеть. — Райкер рассмеялся так, будто сказал что-то очень смешное.

Затаив дыхание я ждала, что Нэш отругает его, скажет, что это некрасиво. Как всегда будет моим героем. Вместо этого... я услышала самый ужасный звук в мире... единственное, чего никогда не ожидала услышать. Нэш тоже засмеялся. Потом они исчезли за этими дверями, и смех вместе с ними. Но он всегда будет преследовать меня. Этот смех напомнил мне, что нет никого, кроме мамы, кто любил бы или хотел меня. Даже мой отец не задержался надолго.

Весь день я мечтала о доме и безопасности, но, когда села в свою белую «Хонда Цивик», домой не поехала. Вместо этого доехала до пешеходной дорожки в местном парке, вышла и пошла по ней. Шла так долго, пока не смогла сделать следующий шаг. Моя рубашка была мокрой от пота. Ноги болели так сильно, что я не была уверена, как доберусь до своей машины. Лицо было в потеках от слез. Но на следующий день я сделала это снова. И еще раз. И еще.

Сомневаюсь, что ты замечаешь толстых девушек

ТАЛЛУЛА

— Она новенькая? — Я услышала шепот, входя в двери старшей школы Лоутона.

Я уже слышала этот вопрос, когда проходила мимо по крайней мере трех других групп учеников. Людей, с которыми ходила в школу с дошкольного возраста. Я часто задавалась вопросом, знает ли кто-нибудь из них мое имя. Они никогда не разговаривали со мной. С трудом признавали мое существование.

Я так долго винила окружающих во всем, что со мной происходило, однако за лето кое-что поняла. Именно я была той, кто пытался быть невидимкой. Я была застенчивой. Не хотела привлекать к себе внимание. Часто внимание причиняло боль, и я старалась держаться в тени как можно дольше. Так что если они не знали моего имени, то лишь по той причине, что я не сделала ничего примечательного. Ничего, чтобы оглянуться однажды и гордиться собой.

В этом году все будет по-другому. Теперь я не собираюсь прятаться. Я устала быть мишенью для идиотских шуток. И хотела бы, чтобы мой выпускной год запомнился. Что бы им можно было гордиться. Я даже собиралась присоединиться... к чему-нибудь. Может быть, к сотрудникам ежегодника или, возможно, попробовать себя в танцевальной команде. Я умею танцевать. Это мой маленький секрет. Когда мой вес был больше, чем позволяет общество, я не хотела танцевать на людях, занимаясь этим в одиночку.