Закрыв за собой дверь служебного хода, Ната вышла на улицу. Постояла, вдохнула запах распускающейся у теплой стены дома сирени, самый сладкий, самый любимый с детства запах, и подумала о том, до чего же ей повезло. Просто сказочно повезло, что родиться ей довелось именно тут.

Может, кому-то его родные края кажутся скучными, но Ната жила в своем районе уже больше трех десятков лет, а теперь еще и работала, и твердо считала его самым прекрасным местом на земле. Может, это происходило потому, что на ее памяти местность вокруг почти не изменилась. Как стояли дома, так они и стояли. Старые не снесли, новых почти не прибавилось. Разве что деревья в парке заметно подросли. Ната помнила их крохотными саженцами – тростинками, а теперь вымахали гиганты, переросшие крыши окружающих парк пятиэтажек. Но в целом мир вокруг Наты остался таким же, каким был в ее детстве. А в детстве, как известно, все всегда и у всех бывает замечательно.

Хотя нет, если вдуматься, кое-какие изменения в самом районе все-таки произошли. Ната всегда считала его самым милым, самым уютным, самым лучшим местом в городе, но все-таки далекими выселками. Но недавно она неожиданно обнаружила, что в их районе откуда-то взялись офисные здания, открылись какие-то конторы и появились торговые центры и магазины, которых тут сроду не было. Да и сам район вдруг ни с того ни с сего сделался привлекательным для малого, среднего и отчасти даже крупного бизнеса.

А все потому, что центр города как-то незаметно разросся и приблизился к ним, почти слившись с их районом в одно целое. Выселками теперь считались бывшие колхозные и совхозные поля, застроенные громадными массивами новостроек. У Наты в одном из таких кварталов жил нынешний молодой человек – Генка, так что она знала, что там за жизнь, не понаслышке. Вот там Ната чувствовала себя неуютно, словно зашла в гости, где ей не очень-то и рады. То ли дело тут, у них дома!

От этих безмятежных мыслей Нату отвлек автомобиль представительского класса, медленно проезжавший мимо нее. Двигался он не просто медленно, а как-то по-особенному важно. Казалось, автомобиль и сам сознает собственную значимость. Огромный. Блестящий. Весь сложенный из сплошных гладких линий, плавно перетекавших одна в другую. Несмотря на размеры машины, двигатель работал совершенно неслышно.

Ната с невольным любопытством проследила за ним взглядом.

Интересно, к кому это он направляется?

Все-таки хоть их район и сделался почти центром города, а заиленный пруд в их парке на рекламе риелторских агентств внезапно стал называться озером, но такие автомобили появлялись у них по-прежнему не так уж часто. Сверкающий лаком и хромом, этот автомобиль был из какой-то другой жизни. Из той, где мужчины даже зимой носят тоненькие штиблеты, потому что им не приходится скакать по морозным улицам. Где у женщин нежные мягкие ручки, не знающие даже самой легкой работы. Где все дети поголовно сияют неизменно белоснежными улыбками и лучатся безоблачным счастьем и здоровьем.

В общем, в съемках рекламы о шикарной жизни какого-нибудь нувориша этот автомобиль был бы как раз к месту. В коллекции арабского шейха он тоже смотрелся бы вполне уместно. А вот тут, на покоробленном жизнью и временем асфальте, среди блочных пяти- и семиэтажек, возле чахлых палисадничков, кое-как обустроенных местными пенсионерками, этот сверкающий красавец был ни уму ни сердцу.

– Свадьба у кого-то, что ли? Лимузин себе заказали.

Автомобиль не был лимузином, но Ната просто не знала, что это за компания выпускает в свет таких красавцев. Это же не машина, а настоящее произведение искусства. Таких просто не может существовать много. Как и брильянт чистой воды и определенного размера – это штучный товар. И ему возле их крохотной столовой, только для виду называющейся кафе, совсем-совсем не место.

Но еще больше Ната удивилась, когда автомобиль, вначале проехав дальше, внезапно затормозил, а потом сдал задним и остановился уже перед ней. Ната даже не успела отреагировать, как передняя дверь открылась, из нее выскочил водитель. В униформе и белых перчатках! Не обращая никакого внимания на Нату, он услужливо распахнул дверь заднего пассажирского сиденья, из которой вышел мужчина, краше которого Нате в своей жизни видеть еще не приходилось.

Это был какой-то идеал! Воплощение всех женских ночных грез. Тот, о котором хочется мечтать и плакать из-за недостижимости этой мечты. И вот он стоит тут перед ней! Стоит и смотрит по сторонам, словно оценивает, нужно ли ему украшать собой этот грешный мир или лучше поехать куда-нибудь в местечко поинтересней.

Нате так и хотелось протянуть к нему руки, чтобы прикоснуться и поверить, что ей все это не кажется. Что эти темные волосы, зачесанные назад и лежащие безупречно красивыми волнами, ей не чудятся. Что прекрасная фигура с широкими плечами и узкими бедрами тоже тут. И что плавные движения, как у молодого леопарда, не мираж и не обман. И что глаза, манящие, словно самый сладкий грех, она видит наяву, а не во сне.

Ната судорожно сглотнула и только сейчас поняла, что стоит с разинутым ртом. С огромным трудом она вернула нижнюю челюсть на место. Но тогда выпучились глаза. Ната призвала глаза к порядку, тут же снова отвисла челюсть. Собрала глаза и челюсть в кучку, но задрожали и затряслись нижние конечности, того и гляди, упадешь. Просто рухнешь к ногам этого красавца!

А мужчина приближался. Он шел к ней! И тут он что-то сказал, обращаясь прямо к Нате. К ней одной! К единственной. Это был какой-то сон. Именно так Ната и подумала. И даже ущипнула себя за руку. Тут же стало больно. Выходит, не сон?

Незнакомец снова что-то сказал. Ната молчала. По безупречно прекрасному лицу незнакомца промелькнуло неудовольствие. Но от этого он, как ни странно, сделался еще красивей. И Ната затрепетала.

– Ты тут работаешь? В этом кафе? Сделай одолжение, я хочу видеть ту официантку, которая вчера работала в вашем кафе в утреннюю смену. Позови ее сюда.

Ценой огромного усилия воли – так напрягаться ей даже на экзаменах в ГИБДД не приходилось – Ната заставила себя ответить.

– Это была я.

Честно говоря, это была она и вчера, и позавчера, и третьего дня, и неделю, и месяц назад. Работала Ната без выходных. Только так из зарплаты официантки получалось хоть что-то приличное. Впрочем, с этим графиком легко можно было мириться. В субботу у них в кафе был укороченный день, они работали лишь до трех часов, а воскресенье и вовсе было у всего коллектива выходным днем. Правда, неоплачиваемым, но все же выходным.

Дело тут было не в человеколюбии Назара Павловича – их директора и одновременно хозяина. Просто их столовая, которую для солидности они решили назвать кафе, работала исключительно для сотрудников офисов и прочих учреждений, расположенных поблизости. А в выходные дни офисы сами не работали, стало быть, держать открытым столовую из-за двух-трех случайно забредших посетителей было нерентабельно.