Контуженный: АДАПТАЦИЯ

Пролог

«Выживает не самый сильный из видов и не самый умный, а тот, кто лучше других реагирует на изменения».

Джордж Бернард Шоу, драматург.

Планета Дагор. Территория интерната «Стремление»

Молодой дагорианин сидел на еще теплой от дневного зноя земле, прислонившись спиной к дереву, и с тоской смотрел в ночное небо, разглядывая бесчисленное множество маленьких звёзд, поблёскивавших в вышине. У него не было имени, был только порядковый номер, своё имя он должен получить завтра, и завтра же ему подпилят зубы ритуальным камнем, первый раз в его жизни.

Семьдесят третий, именно таким по счёту он вылупился из общей кладки в центре Обновления жизни, это число и стало ему заменителем имени. По сравнению с другими дагорианинами он выглядел невзрачно, оттого частенько подвергался насмешкам со стороны сверстников. Природа сыграла с ним злую шутку, сделав его немного непохожим на других представителей его расы. У него были не столь явно выраженные надбровные дуги, отсутствие роговых шипов на них, несколько более выступающий нос и невыразительные скулы. Во всём остальном он выглядел как средний дагорианин. К своим пятнадцати циклам он довольно неплохо развился физически, но всё равно чувствовал себя изгоем. Он, как и все, ходил на занятия в школу при интернате и регулярно посещал еженедельные проповеди в Церкви Вознесения. Слушал то, что ему там рассказывали, но в глубине души ему не нравилось то, что он слышал.

Проповедники регулярно рассказывали прихожанам о том, как этот просвещённый культ пришёл на Дагор, как спас от тупикового вектора развития цивилизации, и как он ведёт жителей планеты к просветлению и вознесению на высшую степень бытия — энергетическую форму жизни.

Более четырехсот циклов назад эта идея пришла на развивающуюся быстрыми темпами планету, технологический уровень которой совсем недавно перевалил за показатели «Техно — 1». Соплеменники семьдесят третьего начали строить космические корабли, вышли в космос, познакомились с ближайшими соседями и вступили в Содружество Независимых Миров. Развитие бурно шло по всем направлениям, процветали научные исследования. Легендарный Корпус Рейнджеров Дагора исследовал дальние закоулки космоса в поисках всего необычного.

Всё это рухнуло в один миг. Буквально в течение нескольких циклов пришедшие неведомо откуда идеи Церкви Вознесения проникли в разум единого правительства планеты, и процесс развития был повернут вспять.

Догматы Церкви гласили, что единственный способ достигнуть вознесения — это отказ от технологических костылей и развитие духовной составляющей личности. Предлагались массы методик, которые должны были в скором времени превратить расу, проживающую на Дагоре, в высших существ, наравне с легендарными древними. Нейросети стали чем-то непристойным, от них старались избавиться в угоду проповедникам. С тех пор не стало ни гражданского, ни космического флотов, все корабли были отправлены на одну из планет этой звездной системы, которая превратилась в технологическую свалку. Туда же свезли большую часть технологических устройств, и нация Дагора вернулась к уровню развития общества «Техно — 0». Они отказались от членства в Содружестве Независимых Миров. А так как они потеряли возможность выхода в космос, это откатило их к статусу отсталого дикого мира. После этого посещение планеты Дагор было запрещено во всём Содружестве.

С тех пор каждый житель некогда цветущего и процветающего Дагора старался вознестись, истязая себя бесчисленными духовными практиками, медитациями и размышлениями о высоком. Иногда даже случались редкие случаи вознесения, по крайней мере, именно так вещали проповедники со своих трибун. Эти наполненные пафосом рассказы только усиливали желание остальных попасть в число этих просветленных счастливчиков.

Однако не все сразу согласились с новым порядком вещей. Многие не приняли его и попытались воспротивиться, но случилось то, чего они не ожидали. Оболваненные пропагандой соплеменники во главе с функционерами Церкви объявили их врагами Дагора. Принцип непротивления злу для них был временно аннулирован и практически все они оказались в концентрационных лагерях, где в конечном итоге и закончили свою жизнь. С инакомыслием было покончено, и дагориане поспешили дальше к возвышению. Конечно, историю Церкви в интернате преподавали совсем не так, в ней звучали совсем другие формулировки, но семьдесят третий имел пытливый ум и однажды познакомился с весьма пожилым бродячим философом, как он себя называл. Поговорив с парнем, тот изменил стиль своего общения и многое поведал ему из того, о чем все остальные молчали.

Насколько знал семьдесят третий, раньше, до прихода церкви к власти, каждый дагорианин сам решал, подпиливать свои зубы и жить мирным трудом, или оставить те, что дала ему природа и судьба, и пойти по пути воина или рейнджера. О былых временах остались лишь воспоминания стариков да редкие крохи информации, передающейся шепотом из уст в уста, да и ту чрезвычайно редко удавалось добыть. Большая её часть всячески вымарывалась и искажалась. Поблёкли в народе рассказы о былой силе военного флота, о подвигах великих рейнджеров прошлого, всё поблёкло в мире Дагора.

Семьдесят третий с самого своего рождения чувствовал себя не таким, как все, он смотрел на звёзды, и они настойчиво манили его. Паренек представлял, как отважно бороздит космическое пространство на борту собственного боевого корабля, как исследует неведомые миры и изучает новые планеты, но всему этому не суждено было сбыться. Завтра ему дадут имя, и он будет вынужден спилить свои зубы, только вот вряд ли это отвадит его от созерцания звёзд.

Семьдесят третий уже знал, что его распределили для будущей работы на ферму, где он будет без устали выращивать барагосы — основной продукт, который повседневно употребляли в пищу почти все дагориане. Раньше этот овощ использовали в основном для производства пищевых картриджей наряду с другими пищевыми культурами, но то время также осталось позади. В глубине души семьдесят третий был бы рад оказаться в числе тех, кого ежегодно забирают окруженные ореолом тайны пришельцы. Каждый цикл на планету прилетает корабль, и Церковь Вознесения устраивает лотерею. Она отбирает двести дагориан, и они улетают навсегда. Что с ними происходит потом, никто не знает, но проповедники говорят, что это один из самых быстрых путей к вознесению.

Хотел к ним попасть и мечтательный паренек, ведь, возможно, это его единственный путь к звёздам. Задумавшись, молодой дагорианин чуть было не пропустил время покоечной проверки в интернате. Встрепенувшись, он встал с земли, отряхнул ниспадающий до пят коричневый балахон из простой ткани, символизирующий покорность и смирение, а затем поспешил в сторону спального корпуса.

Большая часть воспитанников уже давно спала, парень это прекрасно знал, дисциплина среди воспитанников присутствовала серьезная. Он тихонько приоткрыл дверь и юрким нарсаном проскользнул внутрь, чтобы в следующую же секунду растянуться на полу от подставленной кем-то, скрывающимся во тьме, подножки.

— Кто здесь? — вскрикнул он, больно ударившись руками об каменный пол.

— Что, уродец, опять на свои звёзды засмотрелся? — прошипел над ухом до боли знакомый голос двадцать четвертого. — Таким ущербным, как ты, никогда не достичь просветления и вознесения!

Этот самый крупный воспитанник интерната регулярно издевался над непохожим на других парнем. Он был сильнее всех остальных, но отличался исключительно мерзким характером, однако ему как-то удавалось совершать свои пакости именно тогда, когда этого не видели воспитатели и наставники.

— Надеюсь, ты вознесёшься! — прошипел семьдесят третий, поднимаясь на ноги.

Он со злостью в глазах посмотрел в сторону возвышающегося на полголовы над ним дагорианина, и ему в который раз отчаянно захотелось врезать со всей силы в эту нахальную морду, сломать несколько роговых шипов на надбровных дугах, которых у него самого не было. Однако он прекрасно знал, что за этим последует, он был слабее, а значит, ему опять придётся врать наставникам о том, что он упал по неосторожности. Нет, он не доставит этому негодяю такого удовольствия. Оскалившись, семьдесят третий не сказал ни слова и молча направился к своей кровати, стоящей в самом дальнем углу.

— Иди, иди, уродец, поспи последний день как следует, потом, кроме барагосов, ничего не увидишь, — раздалось ему вслед.

Невесёлое настроение было окончательно испорчено, парень добрёл до своей кровати