* * *

Это письмо оглушает меня, мною заново овладевает боль, да такая острая, что я даже не могу подняться с постели.

Мне снится замок Эльсинор, огромный каменный лабиринт. В его центре – обширный пиршественный зал, согреваемый пламенем очагов, по нему снуют придворные, как потоки живой крови текут через сердце; здесь царили король Гамлет и королева Гертруда – мозг и душа, скрепляющие весь организм. Теперь весь огонь и вся плоть – всего лишь хладный прах.

Мне снится мой возлюбленный, остроумный, темноволосый принц Гамлет, такой, каким он был до того, как его отняли у меня безумие и смерть.

Перед моим мысленным взором встают зеленые сады Эльсинора, где ветви деревьев клонились к земле и роняли сладкие груши и яблоки прямо нам в руки. Тот сад, где мы поцеловались в первый раз, наполненный острым запахом розмарина и умиротворяющим ароматом лаванды, теперь весь увял и облетел.

В моем сне журчит тот роковой ручей, в котором я плавала ребенком, где ветви ивы скользят по воде. В этой воде я нашла свой конец и начала жизнь заново.

Я вижу себя и Гамлета, окутанных туманом на крепостной стене, где невидимый призрак стал свидетелем наших объятий, а потом повернул мысли Гамлета от любви к мести. Я вижу внушающее страх лицо Клавдия, дяди Гамлета, который убил его отца и женился на его матери, моей дорогой королеве Гертруде, которую он отравил.

Увы, мой Гамлет мертв! А с ним погиб весь Эльсинор, как Эдем после грехопадения.

Я, Офелия, сыграла роль в этой трагедии. Я служила королеве. Я пыталась управлять поступками принца. Я узнала опасные тайны и выступила против тирана Клавдия. Но как все пришло к такому концу, к гибели всего моего мира? Меня гложет чувство вины за то, что я жива, когда все погибло. Что я не смогла изменить роковой ход событий.

Я не смогу успокоиться, пока эта история не будет рассказана. Не будет мне покоя, пока эта боль гнетет мою душу. Хоть я прожила всего шестнадцать лет, моя жизнь была полна печали. Подобно бледной луне, я угасаю, устав видеть бедствия мира, и снова восстаю, полная жизни. Но, подобно солнцу, я хочу рассеять тьму вокруг меня и пролить свет истины. Поэтому я беру перо и пишу.

Вот моя история.

У меня никогда не было матери. Леди Фрауэндел умерла, когда я родилась, лишив своей любви и заботы также моего брата Лаэрта и моего отца Полония. У меня не осталось ни клочка кружева, ни даже воспоминания о ее запахе. Ничего. И все же, глядя на ее миниатюрный портрет в рамке, который носил отец, я понимала, что очень похожа на нее.

Мне часто становилось грустно при мысли, что я была причиной ее смерти, и поэтому отец не мог любить меня. Я старалась не раздражать и не огорчать его еще больше, но он никогда не уделял мне такого внимания, какого мне бы хотелось. Он и к Лаэрту, его единственному сыну, относился без особой любви. Отец смотрел куда угодно, только не на наши лица, потому что в его честолюбивые планы входило занять положение самого ценного тайного осведомителя короля.

Мы жили в деревне Эльсинор, в красивом доме, с витражами в деревянных оконных рамах. Мы с Лаэртом играли в саду, за которым когда-то ухаживала наша мать, но клумбы заросли травой после ее смерти. Я часто пряталась в высоких кустах розмарина, и меня потом весь день окружало облако его острого аромата. В жаркие дни мы плавали в извилистой речке Эльсинора, там, где она протекала через ближний лес, и ловили лягушек и саламандр на ее поросших травой берегах. Проголодавшись, воровали яблоки и сливы на базарной площади и убегали, как кролики, а торговцы кричали нам вслед. По ночам ложились спать на чердаке, куда в холодные ночи поднимался дым от кухонных очагов и висел под стропилами, согревая нас.

На первом этаже нашего дома находилась лавка, куда придворные дамы и господа посылали слуг купить перья, ленты и кружева. Мой отец презирал торговцев за их незнатное происхождение, считал недостойными людьми, но мирился с ними и общался с покупателями в надежде услышать придворные сплетни. Затем, надев дублет и рейтузы по придворной моде, он спешил по широкой дороге вместе с толпой тех, кто стремился получить должность при дворе короля Гамлета. Иногда мы не видели отца несколько дней и беспокоились, не бросил ли он нас, но он всегда возвращался. Потом отец или взволнованно рассказывал о какой-нибудь удаче, которая наверняка ему улыбнулась, или был молчалив и мрачен. Мы с Лаэртом подглядывали в щелку двери отцовской комнаты и видели, как он склонялся над маленькой кучкой монет и бумаг, качая головой. Мы были уверены, что отцу грозит разорение, и гадали, лежа без сна на чердаке, что тогда будет с нами. Станем ли мы такими, как тот мальчик-сирота, которого мы часто видели на улицах деревни просящим хлеба и подбирающим мясные объедки, как дикое животное?

Упорное стремление отца получить должность поглотило состояние нашей семьи, остатки приданого матери. Но он все-таки сумел нанять наставника для Лаэрта, ученого человека в черной шапочке.

– Девочка не должна быть праздной, потому что тогда дьявол может добраться до тебя, – сказал мне отец. – Поэтому учись вместе с Лаэртом и извлекай из уроков ту пользу, какую сможешь.

Поэтому, с того времени, как я научилась выговаривать слова, а брат научился рассуждать, мы каждый день занимались по нескольку часов. Читали псалмы и другие стихи из Библии. Меня поражало Евангелие от Иоанна, с его ужасными откровениями об ангелах и диких зверях, которых выпустят на свободу в конце времен. Я любила читать о Древнем Риме, и быстрее брата находила мораль в баснях Эзопа. Вскоре я умела считать не хуже него. И научилась заключать сделки с Лаэртом, который не любил учиться.