– Пей! Пей! Пей! – дружно скандировали весёлые, пьяные голоса.

Это была ритуальная студенческая забава на грани пытки, но пытки добровольной. Доброволец заливался спиртным под завязку, делая это через трубку, в которую друзья и подружки наливали алкоголь.

Алкоголь пузырился, норовил вылиться из глотки. Группа поддержки, радостно прыгающая вокруг, напоминала то ли бесноватых, то ли умалишённых. Одно, как и другое, вовсе не исключено.

Это должно быть весело? Гремящая музыка, оголённые девки, море алкоголя, распространяющегося вполне легально и нелегально, из рук в руки передающаяся «кислота» – куда с большим риском, потому что официально те, кто распространял «дурь» рисковали, как минимум, исключением, но на практике выходило так, что никто не желал связываться в расшалившимися детишками богатых родителей.

Александра наблюдала за творившейся внизу вакханалией с верхней площадки, опираясь локтем на перила. В руке она держала мартини. Это за вечер по счёту был третий бокал – она уже начинала чувствовать себя далёкой от трезвости.

Александра не любила вечеринки с тех самых пор, как, ещё в далёкой России ходила на дискотеки «в соседнее село со своей фонотекой». И пусть сельский клуб не мог похвастаться ни акустической системой, ни оформлением, ни магическими спецэффектами, доступными местной публике, но, по сути, что там, что здесь – одно и тоже: пьяное чертобесье.

– Лекса?

Обернувшись, она увидела, как к ней приближается Дэмиан Майлз.

Все Майлзы были образчиками хорошего вкуса и Дэмиан не оказался исключением: он впитал манеры и умение одеваться вместе с другими аристократическими семейными установками. Его внешний вид был безупречен даже тогда, когда самого Дэмиана безупречным назвать было сложно. А безупречным он не был, потому что он был пьян. Как и все здесь, включая её саму.

Но Александра не любила пьяных. Любой дурман влёк за собой шлейф неприятностей, а главное, он снимал поводок с контроля, после чего ситуация начинала развиваться стихийно; чувства и слова лились свободным потоком, а это не всегда хорошо.

В последнее время Дэмиан даже трезвый вёл себя неспокойно и несдержанно. Их отношения с Александрой с каждым днём становились всё сложнее и запутанней. Она предпочитала придерживаться френдзоны. Какое-то время всё шло хорошо. Все были довольны: родители Дэмиана, мать Александры, его невеста и парни, что делали попытки ухаживать за ней.

Но в последнее время Дэмиан перестал соблюдать правила игры. Он явно давал понять, что пиджачок друга ему не в размер.

Казалось бы, ну, что проще – сказать парню: «Давай останемся друзьями»? Но дело в том, что никто не идеален. И Александра иногда позволяла себе (и ему) поцелуи, от которых голова кружилась сильнее, чем от мартини, только без последствий. Это случалось не часто, никогда не доходило до того, что можно было бы назвать серьёзным, но каждый раз после таких срывов их отношения ухудшались и ей было сложнее смотреть ему в глаза.

Отрицать наличие химии между ними было глупо, потому что сексуальное притяжение между ними было. Именно оно заставляло Александру отодвигаться подальше, стоило Дэмиану сесть или встать рядом; именно оно заставляло наблюдать за ним издалека и переживать, как бы он не угодил в какую ни будь историю.

Особенно, когда он позволял себе принять лишнего – как сейчас, например.

– Как всегда, предпочитаешь наблюдать за чужими слабостями свысока? – он встал рядом, облокотившись на поручень.

В горле запершило от сигаретного дыма, поднимающегося от сигареты, зажатой между длинных пальцев.

Александра поморщилась:

– Косяк с марихуаной?

– Обижаешь. Это гашиш.

– Всё равно. Бросил бы ты эту гадость?

Дэмиан повернул голову и демонстративно затянулся сигаретой:

– Да, мамочка, – выдохнул он ей в лицо сизый, сладковато–удушливый дым. – Как скажешь.

И щелчком отбросил почти докуренную сигарету, наступая на неё носком баснословно-дорогих ботинок.

Противоречивые чувства бушевали в сердце Александры. Она любила Дэмиана и терпеть его не могла – одновременно. Причём любила скорее, как друга, а терпеть не могла вот за это, за всё: за то, из-за чего друга в нём могла потерять.

Дэмиан Майлз отрицательный персонаж. Мажор, избалованный, пресыщенный вседозволенностью, холёный красавчик. Но и она не ангел. Правда в том, что Александра знает о его чувствах к ней и ей нравится та власть, которую она над ним имеет. Нравится держать его на коротком поводке; подчинять себе этот вспыльчивый, плохо управляемый нрав.

Дэмиан был её любимой игрушкой – игрушкой, которую Александра не хотела терять, а в последнее время всё к тому шло. Дэмиан вёл себя всё менее и менее адекватно, временами казалось, будто зверь внутри него прогрызает себе путь на свободу.

И всё отчётливее, и яснее становилась истина: либо их отношения перейдут на качественно другой уровень, либо?..

Либо она всё же его потеряет.

Заставляло напрягаться то, что в Дэмиане, как и в его старшем брате, стала наблюдаться склонность к саморазрушению; к диким, опасным, рискованным выходкам. Он становился жесток к другим и к самому себе.

Всё чаще, и чаще он казался Александре незнакомцем. Это и пугало, и привлекало. Это было интересно. Находиться рядом с ним – это было разновидностью безопасного ужаса, что помогало щекотать нервы, когда по-настоящему ты ничем не рискуешь.

Наверное, она выпила слишком много мартини, иначе чем объяснить то, что ей так нравится сейчас на него смотреть? Так и тянет прикоснуться, зарыться руками в зачёсанные назад платиновые волосы? Растрепать идеально сидящий на худой фигуре, костюм? Запустить руки под белоснежную рубашку и узнать – какого это, ощущать под пальцами шелковистую гладкую кожу на его груди – наверное, она горячая?

Взгляд отмечал детали, мелочи во внешнем облике Дэмиана: золотые часы на тонком запястье, ослабленный галстук, придающий небрежности и сексапильности.

– Ты знаешь, я не одобряю вредных привычек!

Он в ответ тихо засмеялся:

– Не одобряешь, но они тебя заводят.

– Что за чушь? – попыталась возмутиться Александра.

– Самая обыкновенная чушь, – пожал он плечами.

Бросив быстрый взгляд через плечо и убедившись, что они одни, Дэмиан резко развернул Александру к себе и толкнул к стенке.

– Какого чёрта! Не трогай меня! Пусти!

– Ты всегда так говоришь поначалу, – наклонившись, проворковал он ей на ухо.

Александра упёрлась ему в грудь руками, пытаясь оттолкнуть:

– Я серьёзно, Дэмиан.