Два больших сине-зелёных жука летели над Темзой к северу, петляя с жужжанием туда-сюда, как и положено жукам. Если бы утренние бегуны трусцой в лондонском парке Виктория-Тауэр-Гарденс, надевшие по случаю декабрьских холодов спортивные костюмы и шерстяные шапочки, потрудились бросить взгляд в сторону реки, то заметили бы отблески рассветных лучей на радужных крыльях. Присмотрись они как следует — могли бы даже заподозрить, что крылышки эти не простые, а из какого-то необычного металлического сплава.

Однако смотреть никто не стал. Как обычно. Тем не менее жуки не остались вовсе не замеченными. Из реки выпрыгнула щука и схватила одного. Когда она плюхнулась обратно, проглотив свой завтрак, летун притормозил и завис над водой, нетерпеливо жужжа. В мутновато-бурой глубине сверкнула синяя вспышка, а затем рыба всплыла кверху брюхом с выпученными глазами. Проглоченный выполз у неё из-под жабр, брезгливо стряхнул с крыльев рыбью слизь и вновь присоединился к приятелю.

Продолжая полёт, жуки свернули к берегу у здания Парламента и взвились в небо вдоль восточной стены Палаты лордов. Взлетев над крышей, они двинулись дальше на север, лавируя между десятками готических шпилей и щётками антиголубиных шипов, а затем стали снова подниматься — на этот раз мимо южной стены Большой часовой башни, известной всему миру как Биг-Бен. Опустились на гигантскую минутную стрелку, понаблюдали, как длинная утренняя тень башни пятится по Бридж-стрит, а затем, с цоканьем перебирая шестью металлическими лапками каждый, спустились к часовому валу и исчезли за циферблатом.

В тихой комнатке под часами прихлёбывал свой утренний чай констебль Генри Биддл. Вообще-то, поступая в прошлом году на работу в лондонскую полицию, он мечтал вовсе не о том, чтобы сидеть на неудобном складном стуле и сторожить вход на старую лестницу. Однако надо ведь с чего-то начинать, а кроме того, оставленные без присмотра ветхие железные ступени, ведущие на открытую всем ветрам колокольную площадку, могли представлять реальную опасность для слишком любопытных туристов.

Биддл сделал большой глоток и чуть не поперхнулся: за спиной раздался глухой металлический лязг. Поставив бумажный стаканчик на пол, констебль развернулся на стуле и уставился на дверь, за которой находилась лестница, ведущая наверх. Подождал, но никаких звуков не услышал. Старинный дверной замок молчал.

Странно… Биддл грозно нахмурился, давая двери понять, кто здесь главный, и перевёл взгляд на дверь, ведущую на выход. Поднёс было к губам чай, но ему снова помешал звук, на этот раз — неразборчивое хрипение полицейской рации. Досадливо крякнув, констебль вернул стаканчик на пол. Ни минуты покоя, а ведь долгая смена ещё только началась!

— Найджел, повтори, я не понял, — сказал он в микрофон. — Если нужен отчёт, то на верхней лестнице без перемен.

На корпусе рации что-то шевельнулось. Биддл отвёл её от лица и увидел на дисплее огромного красавца жука с мерцающими перепончатыми крылышками и серебристыми лапками. Сиди насекомое неподвижно, его можно было бы принять за драгоценную безделушку.

— Эй, жук! — озадаченно произнёс констебль. — Ты что тут делаешь?

Радужные крылышки слегка дрогнули.

— «На верхней лестнице без перемен», — с изумлением услышал он собственный голос.

Биддл вытаращил глаза:

— Какого дьявола…

Жук внезапно устремился ему прямо в лицо. Бац! Яркая бело-голубая вспышка осветила стены — шипение, запах горелых волос, — и Биддл разом обмяк на стуле, свесив голову. Фуражка с околышем в чёрно-белую клетку свалилась на пол. Ручейки чая растеклись по полу, исчезая в стыках старинной каменной плитки.

Несколько мгновений тишину нарушало лишь гудение жуков, невозмутимо паривших над своей жертвой. Затем дверь снизу распахнулась, и на пороге появился человек в длинном чёрном пальто и чёрной шляпе. Он прошёл мимо оглушённого полицейского, открыл другую дверь и стал подниматься по железной лестнице. Жуки деловито гудели у его плеча, следуя за ним по пятам как хорошо обученные псы.

Минуя гигантский часовой механизм высотой в два этажа, с маятником и четырёхсторонним циферблатом, человек в чёрном поднялся в звонницу и через высокое арочное окно вышел на западный балкон. Облокотившись на решётку ограждения, он бросил взгляд на парк Сент-Джеймс. Механические жуки парили над его седой головой, взлетая и опускаясь под напором ветра.

— Задувает с севера, non[1]? — пробормотал он с французским акцентом, позволяя жукам опуститься на палец в чёрной перчатке. — Это ненадолго, mes amis[2]. Папочка обо всём позаботится.

Он откинул полу своего длинного пальто. В глубоком внутреннем кармане что-то шевелилось, и оба жука с готовностью упорхнули туда. Их хозяин тем временем склонился над чёрной железной решёткой, пристально всматриваясь в центральный опорный столбик, увенчанный декоративной шишкой. Приблизив ухо, постучал по ней костяшками пальцев, затем попытался повернуть, но безуспешно. Нахмурился, снова постучал и удовлетворённо кивнул. Взялся обеими руками, и на сей раз упрямая деталь с недовольным скрипом поддалась.

Открутив железную шишку, мужчина снял её и сунул в боковой карман, а из другого достал позеленевший от времени медный флюгер в виде парусника, который встал на её место, как будто там всегда и был. Оставалось лишь повернуть кораблик носом в сторону Букингемского дворца. Северный ветер сразу стих, и в тот же миг повеяло первым легчайшим дуновением с запада.

— Voilà[3]! — довольно ухмыльнулся человек в чёрном. — Колёса завертелись! Теперь займёмся бедным счастливчиком Джеком.

— Ну где же она? Вчера была, я точно помню!

Джек Баклз вполуха слушал, как его мать суетится в их крошечном номере лондонского отеля, двигая ящики комода и перерывая стопки журналов. Уткнувшись носом в смартфон, он старался полностью сосредоточиться на блужданиях по гоблинским лабиринтам и логовам орков в поисках магических кристаллов, но, когда она встала на колени и принялась шарить под кроватью, не выдержал.

— Ты что ищешь? — со вздохом спросил он, продолжая двумя пальцами драться с гоблином.

— Перчатку… красную, кожаную. — Она выпрямилась и помахала перед ним одной из них. — Вот такую.