После распада Организации Варшавского договора, а вслед за ней и СССР, в десятках государств принялись переписывать историю в угоду идеологии. В результате чего в школьных учебниках Саласпилс вдруг стал называться «трудовым лагерем», а авария на Чернобыльской АЭС — «преступлением московско-большевистской власти, призванным уничтожить Украину».

Помимо этих недавних примеров есть и примеры, имеющие гораздо более долгую историю. Это конкретные истории времен Второй мировой войны, когда роль советских войск и мотивация их действий в конкретных обстоятельствах трактуется не в соответствии с историческими данными, а в духе последовавшей за теми событиями холодной войны. Много написано на Западе о том, что советские войска не освобождали Варшаву, ожидая подавления восстания. Однако совершенно неизвестно о том, что американцы не входили в Париж, дожидаясь подавления восстания немецкими войсками. Это и двойные стандарты в оценке российской внешней политики сегодня.

Радиокомпания «Голос России» является единственной российской радиостанцией, вещающей за рубежом. Это означает, что для огромной заграничной аудитории эта радиостанция может являться единственным источником для получения такого рода сведений. Социологические исследования показывают, что интерес в мире к вопросам истории стоит в рейтинге востребованных тем очень высоко. Программы «Голоса России» на русском языке имеют широкое распространение на территории СНГ и Балтии, где они транслируются на коротких, средних и длинных волнах.

Вещание на русском языке осуществляется также круглосуточно по Интернету.

Наибольший отклик у слушателей «Голоса России» на постсоветском пространстве и в странах дальнего зарубежья находят программы, посвященные истории. Слушатели жалуются на доминирование одной, утвержденной властями исторической точки зрения и говорят о необходимости содержательной дискуссии по главным событиям новейшей истории. Так появился цикл программ «Теория заблуждений».

Каждая передача — некая папка «дело №N». Предмет разбирательства — это или глава из школьного учебника, дающая сомнительную трактовку событиям прошлого века, или случай современной истории, демонстрирующий «новый взгляд» на историю. Будь то слет легионеров латвийского легиона СС или решение подсчитать ущерб от «советской оккупации».

Вместе с автором программы журналистом Арменом Гаспаряном разбираться в «деле №N» будут ведущие российские специалисты по истории XX века. В этом сборнике читателю представляются беседы о Второй мировой войне.

Константин Залесский. Российский историк. Автор многочисленных исследований по Второй мировой войне.

ГАСПАРЯН: Наверное, будет уместно с моей стороны сразу сделать утверждение, что пакт Молотова — Риббентропа, подписанный в августе 1939 года, можно назвать прелюдией ко Второй мировой войне.

ЗАЛЕССКИЙ: В принципе, да: вернее, можно сказать, что прелюдией ко Второй мировой войне был не столько сам факт подписания в Москве пакта Молотова — Риббентропа, а весь запутанный и полный противоречий ход международных отношений примерно с марта 1939 года и, соответственно, до 1 сентября.

ГАСПАРЯН: Вот давайте тогда мы с этого и начнем. Потому что все знают «верхушку айсберга» подписания в Москве этого исторического пакта о ненападении, но мало кто вообще имеет представление о тех сложных процессах в международной политике, в частности, европейской, конечно, прежде всего, которые происходили начиная с марта того самого года.

ЗАЛЕССКИЙ: Накануне войны образовался очень серьезный клубок противоречий, когда на мировой — прежде всего на европейской — арене схлестнулись интересы трех очень серьезных игроков. Это, прежде всего, Запад — так называемые западные демократии, то есть Англии и Франции; нацистская Германия, которая стремилась к эскалации войны и шла к ее началу семимильными шагами. Вся ее политика была направлена непосредственно на инициирование военного конфликта в Европе.

ГАСПАРЯН: Но Гитлер никогда и не скрывал подобных своих установок.

ЗАЛЕССКИЙ: Абсолютно не скрывал. Он иногда позволял себе несколько туманно высказывать свою позицию, но, в принципе, совершенно четко вел свою страну именно к военному конфликту. Со своей стороны, западные демократии стремились прежде всего сохранить остатки той самой Версальской системы, в которой им отводилась ведущая роль. И, соответственно, новым, третьим игроком был Советский Союз. Его позиция была чрезвычайно важна как для одной, так и другой стороны, в связи с чем он фактически оказался в роли той самой силы, которая должна была перетянуть чашу весов на сторону либо одних, либо других.

ГАСПАРЯН: То есть утверждение, что Советский Союз игнорировался этими игроками, в корне неверно?

ЗАЛЕССКИЙ: Абсолютно неверно. Советский Союз был игроком, причем, игроком активным.

ГАСПАРЯН: Внешнеполитическим.

ЗАЛЕССКИЙ: Да, на международной арене. И в 1939 году он, возможно, являлся, скажем так, едва ли не главным игроком. В то смысле, что от его позиции зависело очень много. И на самом деле сложилась такая ситуация, что советское руководство, банально руководствуясь исключительно собственными интересами — совершенно четкими внешнеполитическими интересами первого в мире «государства рабочих и крестьян», — начало эту самую «большую игру». То есть, уточним: эту игру начал именно Советский Союз. Это произошло в начале 1939 года, где-то в середине апреля, когда пока еще занимавший пост наркома иностранных дел Литвинов официально озвучил предложение советского правительства заключить трехсторонний пакт с Англией и Францией о взаимопомощи, причем одновременно подписать еще и военную конвенцию. То есть фактически заявил: господа, надо объединиться.

ГАСПАРЯН: То есть неверно, значит, утверждение, что вот этот резкий поворот в советской внешней политике связан с отставкой Литвинова и назначением Молотова, как принято считать?

ЗАЛЕССКИЙ: Это был чрезвычайно важный шаг. И он был совершен именно для того, чтобы еще больше активизировать «большую игру». Так как получалось, что Литвинов для этой игры не подходил.

ГАСПАРЯН: А почему?

ЗАЛЕССКИЙ: Литвинов был стойким и убежденным англофилом, то есть для него какие-либо дипломатические игры с нацистской Германией были абсолютно неприемлемы.

ГАСПАРЯН: Но ведь, собственно говоря, Советский Союз никогда не скрывал своего, мягко говоря, очень критического отношения к нацистской Германии. Поэтому позиция Литвинова едва ли выбивалась из общего вектора настроений.