Жарко. Жарко и душно. Даже мухи не жужжат в этой духоте. Время тянется как резина. Ждать. Мне остается только ждать. Все, что зависело от меня, уже сделано. Нет, не все. Я еще могу с честью принять «последний и решительный». Смешно, я и Честь. Кому скажи – умрут со смеху. В глазах окружающих личностям вроде меня чести не положено по определению. Разве только в дешевых карманных книгах в бумажном переплете с голыми девицами на обложках. Тех, что для одноразового прочтения. О, народ вокруг меня зашевелился. Теперь уже недолго осталось. Вот и впереди шевеление складывается в размытые фигуры. Началось.

– Всем встать! Суд идет! – Встаю, попробуй тут не встать. Уши улавливают обрывки слов, складывающиеся в текст. Текст, который, я был уверен еще месяц назад, никогда не будет связан со мной, но который за последние три дня успел выучить наизусть. – Продолжается рассмотрение… открытом заседании… уголовного дела… Громова Максима Викторовича, одна тысяча девятьсот… года рождения, обвиняемого по статьям… Уголовного кодекса Российской Федерации.

Ну, вот и все. Через какой-нибудь час перевернется еще одна страница моей жизни. Был я школьником, пэтэушником, рабочим, солдатом… теперь вот стану з/к.

– Иванов, с Новым годом тебя!

– Какой Новый год, начальник? Май на дворе, птички поют.

– Так тебе прокурор год отсидки добавил!

Старый анекдот

Когда меня только поместили в следственный изолятор и я первый раз рассказал окружающим свою историю… Подследственные развеселились так, что вертухай утихомирил камеру, только проорав в отверстие «глазка» обещание строгого карцера за нарушение режима. Пополам с матерной бранью. Вот уж воистину «от сумы и от тюрьмы не зарекаются». Мне просто не повезло.

Жизнь моя сложилась так, что, несмотря на отличные способности к точным наукам, денег, чтобы я мог получить высшее образование в престижном вузе, у нашей семьи не было. Сколько я себя помню, их нам хронически не хватало. Даже на еду. Грамоты, которые я привозил с математических и физических олимпиад, грели душу, порождая радужные мечты о будущем, но совершенно не наполняли кошелек. Зарабатывать репетиторством – не получилось. Не в чести были глубокие знания в моем родном городе. Примером для подражания здесь считался умеющий делать деньги буквально из воздуха. Либо – мастер на все руки.

Поэтому в 9-м классе я слегка подкорректировал свои планы на будущее. Не просто юрист, обладатель красного диплома, выданного престижным вузом. Но инженер, имеющий востребованную профессию, с навыком работы руками и вторым высшим образованием юриста. Путь к мечте теперь лежал через Наро-Фоминский городской лицей – научиться зарабатывать себе на жизнь руками. Чтобы потом, в перспективе, иметь возможность изучить профессию, позволяющую зарабатывать деньги умственным трудом.

Сначала все складывалось вполне прилично. Я окончил лицей (бывшее ПТУ) по специальности «автомеханик», поступил на заочное отделение МАДИ и целых четыре года совмещал учебу с работой автослесарем. В маленькой фирме по ремонту машин. Зарабатывая неплохие деньги на ремонте и «тюнинге» подержанных иномарок, которые перегоняли из Европы. Пока в один прекрасный день к нам не вломился ОМОН. На допросе следователь сказал, что перекрашиваемые мною машины числятся в угоне. А я прохожу по делу как свидетель. ПОКА как свидетель. Но если не захочу сотрудничать со следствием, дав нужные показания, стану «представителем преступной группировки». И сяду вместе с остальными.

В общем, я очутился в классической ситуации, когда любой выбранный вариант только ухудшит мое положение. Немного подумав, я выбрал третий путь, казавшийся тогда наиболее правильным. Разыскал в шкафу повестку и пошел в городской военкомат, который раньше обходил десятой дорогой. Благо как раз шел весенний призыв. Призывной комиссии была рассказана сказочка о том, как я всю жизнь мечтал Родину защищать, да здоровье не позволяло. А сейчас – выздоровел. И горю желанием исполнить свою заветную мечту. В тот момент я надеялся, что за время, проведенное «под погонами», вся эта история как-нибудь утрясется сама по себе. А если что – я ни от кого не скрывался. Наоборот, честно исполнял свой конституционный долг. Воистину, благими намерениями…

Врачи признали меня годным без ограничений и направили для прохождения воинской службы в ремроту Н-ской гвардейской, ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции, краснознаменной бронетанковой бригады, в которой я отслужил почти год. А потом случилось банальное происшествие: машина, в которой наше отделение ехало с учений, попала в аварию. Всех, и живых и мертвых, доставили в армейский госпиталь. В том числе и меня с черепно-мозговой травмой и прочими переломами. А потом, уже в госпитале, кто-то что-то напутал, и против моей фамилии написали «мертв». И даже отправили матери гроб с телом моего невезучего сослуживца. Дело житейское, с кем не бывает. Заживо отпетые, говорят, до-олго живут. Вот только получила мама гроб, и прихватило ей сердце. Похороны, и ее, и гроба с «моим» телом, объединили.

А меня тем временем осмотрел консилиум военных врачей. Черепно-мозговая травма, вылившаяся в нарушение адекватности поведения и повышенную возбудимость… в просторечии – «гиперактивная психика», повреждение зрения: правый глаз «-9», левый – «-8» (не читать мне теперь книг), травма левого коленного сустава (перемещаться можно только с костылем). Сломанные ребра, ссадины и гематомы – не в счет, ибо скоро пройдет. И постановили коновалы армейские, что лечить меня – долго и хлопотно, проще, дешевле и быстрее – демобилизовать, чтобы долечивался как штатский. Документы выдали на руки, все как положено: по прибытии по месту жительства пройти повторную медкомиссию на предмет оформления инвалидности и пенсии по утрате трудоспособности.

Приехал я домой аккурат на 40 дней, собранные сердобольными соседями. В тот славный момент, когда народ выпил достаточно, чтобы забыть, зачем, собственно, собрались, но жаждет продолжения банкета. И узнал в перерывах между тостами, что все мои проблемы только начинаются. В соответствии с законом, на основании присланных из в/ч бумаг для меня и свидетельства о смерти – последнего документа матери, нас быстренько вычеркнули из всех списков как покойников. А отец мой погиб давным-давно. Я еще ходить толком не научился. По закону квартира должна была еще полгода ждать наследников. Но чиновник из мэрии решил иначе. И уже через три дня после похорон перевел жилье в городской фонд, как бесхозное имущество. А еще через день – передал эту квартиру беженцам, которые в ней крайне нуждались.

За три дня выправив все документы, откормленные, сверкающие золотыми зубами и увешанные драгоценностями «беженцы» быстренько вселились в полученную квартиру, поставив свой роскошный «Мерседес» прямо в палисаднике, сделали евроремонт и вообще устроились всерьез и надолго. «Дети гор», отлично знающие о своих правах, которые имеет от рождения каждый гражданин Российской Федерации, обладающий большими деньгами и приобретенными на эти деньги связями, справками и знакомствами, по такому случаю немедленно «забывшие» русский язык, устроили мне скандал. С детским визгом, мужским матом и женскими воплями о недопустимости ущемления этих самых гражданских прав всякими мерзавцами. Скандал завершился вызовом наряда, доставившего меня в отделение милиции, где я коротал время до утра в беседе со школьными товарищами. В том числе и о том, по каким именно причинам некое уголовное дело было прекращено через месяц после моего призыва. А утром оставил у дежурного вещмешок, взял костыль, документы и, не слушая сказанных от чистого сердца советов, побрел искать правды на земле Русской. Вот ведь дурак.