– Тоже мне принцесса выискалась! Гордая, как та лягушка с фирменной стрелой «Мейд ин Иван-царевич» в заднице!

– Баба Катя, так нельзя говорить, некрасиво.

– Ох, прости, Никочка, я не хотела. Но ведь на эту… гм, безобразницу, смотреть противно!

– Не противно, а смешно, тетя просто глупая очень.

– Глупая не глупая, а деньжищ загребает…

Так, ясно, Ника с Катериной опять вместе телевизор смотрят. Дочура моя, как всегда, проснулась раньше мамы с папой, но врываться в нашу спальню с индейскими воплями, как это бывало не так давно, не стала. Она ведь взрослая девочка уже, ей пару месяцев назад три года исполнилось, а в таком солидном возрасте и вести себя надо соответственно. Вот Ника и прокралась на кухню, во владения нашей домоправительницы Катерины, где с утра до вечера бухтит телевизор.

Вот и хорошо, ребенок занят, а значит, можно еще понежиться под теплым боком мужа. Тем более что он, бок, в последнее время очень редко бывает в полном моем распоряжении. Впрочем, как и в первое время, и в середине, и на протяжении всей нашей не такой уж долгой семейной жизни.

Между прочим, не мешало бы подсчитать, сколько всего дней мы с Лешкой провели вместе за пять лет. Три месяца? Пять? Полгода? Нет, полгода точно не получится, нам не дают побыть вдвоем обстоятельства. Обстоят между нами плотным частоколом, сквозь который так трудно прорваться друг к другу.

Конечно, главный кол в этом обстоятельном препятствии – Лешкина профессия, но если бы только она! Порой мне кажется, что против нас целый мир. Кому или чему мешает наша любовь – не знаю. Но с тех пор, как мы встретились, на нас один за другим валятся все мыслимые и немыслимые кошмары.

А ведь до встречи с Лешкой моя жизнь была серой, зато тихой, предсказуемой и спокойной. Работала в одном из областных центров средней полосы России журналистка на вольных хлебах Анна Лощинина (это я), имела в анамнезе неудачный брак без детей, однокомнатную квартиру и более-менее стабильный заработок. Ничего событийного в моей жизни не происходило, пока однажды, взятая на «слабо» моим приятелем Илюхой Рискиным, я не обнаружила вдруг в себе способности к рифмованию.

Вот честно скажу – это для меня, впрочем, как и для Илюхи, стало полной неожиданностью. А когда оказалось, что помимо стихов я могу еще и тексты песен писать, Рискин крайне оживился и занялся проталкиванием меня (за определенный процент, конечно) в родимый шоу-бизнес. Сама бы я ни за что не рискнула сунуться в эту банку с пауками, но Рискин на то и Рискин.

Именно благодаря Илюхе и произошло наше знакомство с Лешкой. С Алексеем Майоровым, небожителем российского шоу-бизнеса, мегапопулярным певцом.

Гримасы судьбы, ей-богу, но вдруг оказалось, что именно этот эпатажный, немыслимо далекий, закрытый для всех человек и есть моя вторая половинка. А я – его.

Но как же трудно мы шли друг к другу! Бешеная ненависть отвергнутой фанатки, месть, предательство, клевета, шантаж, похищения, убийства, попытка завладеть состоянием Майорова – казалось бы, что еще способен вывалить на наши головы неизвестный затейник?

А много чего. И даже гибель Лешки в прямом эфире, после которой я, если честно, не хотела жить. Не будь рядом нашей дочери, всякое могло бы произойти.

Но у нас на тот момент уже была дочь, Ника Алексеевна, ребенок-индиго, наделенный необъяснимыми, порой пугающими способностями.

Когда Лешка «погиб», сгорев без остатка во взорванном лимузине, когда все, даже я, смирились с его смертью, девочка знала, что отец жив. И держала его на грани бытия, не пуская в бездну. Причем делала это на расстоянии: Ника находилась в Москве, а обгоревший, не приходящий в сознание Лешка – на дальнем лесном хуторе, у старика-отшельника, знахаря и ведуна. Сказать об этом малышка не могла, ей тогда было всего десять месяцев. Но она спасла отца, вытащила его из мрака и привела к нему меня.

О необычных способностях дочери Алексея Майорова знали только самые близкие друзья, мы не хотели привлекать к себе дополнительного внимания, его, внимания, причем самого беспардонного, в нашей жизни и так было с избытком. Папарацци гроздьями висели здесь и там, фиксируя каждый шаг, ведь чудесное «воскресение» Алексея Майорова довольно долго было новостью номер один. А узнай они, что маленькая Ника Алексеевна – ребенок-индиго!..

К тому же мы были уверены, что наша малышка обязательно привлекла бы внимание разных малосимпатичных научных и околонаучных контор, не говоря уже о спецслужбах.

Впрочем, что касается спецслужб, во всяком случае российских, здесь мы могли не волноваться, ведь у нас был деда Сережа. Он же – генерал ФСБ Сергей Львович Левандовский, отец Лешкиного друга Артура. Они с Ириной Ильиничной, мамой Артура, стали для нашей дочки настоящими дедушкой и бабушкой, ведь с родными малышка встретиться не успела.

Зато деда Сережа и баба Ира просто утопили девочку в любви и заботе, и я не позавидую тому, кто посмеет обидеть их младшую внучку!

Старшей внучкой была Инга, дочь Артура и Алины, в детстве именуемая Кузнечиком. Сейчас эта тринадцатилетняя барышня на сие прозвище не отзывается, но более нежную и любящую сестричку надо еще поискать. И то, что Ника и Инга не являются родными по крови, никакого значения не имеет.

В общем, после возвращения Лешки из небытия мне казалось, что теперь-то, наконец, в нашей жизни все успокоится, ведь куда уж хуже? Что может быть страшнее пережитого?

Может, как оказалось. Необычные способности Ники не остались незамеченными. И привлекли они внимание того, кого я не могла представить в самом бредовом кошмаре.

Силой нашей дочери захотел завладеть бокор. Вот-вот, я тоже понятия не имела, кто это, пока не столкнулась с ним воочию.

Вуду. Согласитесь, разве можно представить, что эта религия, ставшая постоянным поставщиком сюжетов для голливудских триллеров, способна появиться в вашей реальности? Колдуны, зомби, восковые куколки, кровавые ритуалы – где мы и где все это?

А я скажу вам где. На Лазурном побережье Франции, в цивилизованном и гламурном Сан-Тропе, где Лешка решил купить виллу.

Именно там Паскаль Дюбуа, колдун из Гвинеи, последователь черной, кровавой стороны вуду, именуемый бокором, пытался забрать нашу дочь, чтобы сделать из нее свою помощницу и преемницу. И вот тогда-то я и узнала, что такое настоящая жуть.

Вы можете себя представить отдельно от тела? Причем видеть свое тело со стороны не лежащим, скажем, в больнице и не спящим, а вполне дееспособным. Оно ходит, говорит, дышит, а еще – выполняет ВСЕ приказы хозяина. Бокора.

Бред? Так не бывает? Я тоже так думала, пока не оказалась в корявой, сделанной вручную, магической бутылке, как тот джинн – в лампе. А в стоявшем рядом сосуде маялась в заточении душа моего мужа.