— Постой, разговор есть, — окликает меня Руслан.

Я никак не успеваю отреагировать, даже рта открыть не успеваю, натягиваю на лицо глупую улыбку и чувствую, как его пальцы больно впиваются в мое предплечье. Секунда и мы оказываемся в темной сумрачной комнатушке.

Дверь за нашими спинами хлопает с такой силой, что, кажется, вот-вот обвалится потолок. Вздрагиваю, а на языке застревают липкой горечью колкие фразы. В голове носятся друг за другом мысли, а дыхание перекрывает от резкой смены дислокации. Кровь приливает к лицу, мне становится так жарко, что впору скинуть платье и броситься с головой в ледяную воду.

Руслан не оставляет времени на раздумья — вообще ничего сделать не дает. Сильная рука толкает меня к стене, и я невольно бьюсь лопатками о шершавую штукатурку. Не больно, но обидно. Чертовски обидно.

Потому что ничем я не заслужила такого обращения. Весь вечер скакала перепуганной канарейкой, щебетала, метала на стол пироги собственного производства и всеми силами пыталась показать хмурому Руслану, что люблю его брата и способна сделать его счастливым.

Только, кажется, не убедила.

Я честно весь вечер пыталась не обращать внимания на закипающую на дне его взгляда злость, на перекатывающиеся под кожей желваки и тягостное молчание. И у меня почти получилось, но сейчас Руслан, похоже, решил в красках живописать причины своего дурного настроения.

— Что вы себе позволяете?! — шиплю, пытаясь оттолкнуть мужчину, но мне с ним не справиться. Слишком большой, слишком сильный и… злой. О да, он очень злой.

Понять бы еще, по какой причине.

На секундочку мерещится, что он сорвет с меня платье — или просто юбку до ушей задерет — и изнасилует. Кто их, этих столичных бизнесменов знает?

Во всяком случае, этот вариант хоть в какую-то логику укладывается.

— Ты… — выдыхает. Вроде бы как воздух из легких, а у меня ощущение, что пламенем полыхнул. — Ты сейчас же соберешь свои тряпки и свалишь из этого дома. Дважды повторять не хочу.

Что-что?

— Это… шутка такая? — Во мне откуда-то берутся силы, и я толкаю со всей дури мужчину в грудь. Черт, твердый, как скала. — Отойдите! Вы не имеете права мне приказывать!

Я повышаю голос, перестав управлять его модуляциями. И чувствую, что и во мне бурлит злость. Ее так много плещется сейчас внутри, что, позволь ей вырваться, сожжет все вокруг. Но я не собираюсь слушать этот бред молча!

— Не прикидывайся идиоткой, — шипит особенно злобно и бьет кулаком в стену рядом с моей головой. Инстинктивно съеживаюсь, потому что на долю секунды показалось: он ударит меня. И судя по его габаритам, от меня даже мокрого места не останется.

Но нет, калечить невесту своего младшего брата он, кажется, не готов. Как и насиловать. Зато готов сделать все, чтобы меня рядом с Егором больше не было. В воздухе разливается предчувствие опасности, чужой власти и чистой, ничем не закамуфлированной ярости.

— Если вы сейчас же не отойдете от меня, если не отпустите, я…

Договорить мне не дают: Руслан впивается пальцами в мои щеки, лишая даже призрачной надежды на свободу, и угрожающе нависает сверху. Кожа на его ладонях шершавая и загрубевшая, а жесткие властные прикосновения совсем не похожи на ласковые брата. Руслан с Егором настолько разные, что оторопь берет.

Наши носы почти соприкасаются, я чувствую резкий запах туалетной воды Руслана, а горячее дыхание обжигает губы.

— Что "ты"? Что ты сделаешь? — усмехается, миллиметр за миллиметром сокращая и так микроскопическое расстояние между нами. — Закричишь? Позовешь полицию?

Пытаюсь кивнуть, но Руслан так крепко меня держит, что получается лишь слабо дернуться.

— Ничего ты не сделаешь, — говорит, а в голосе столько убежденности, что единственное место, куда логичнее всего будет позвонить — психиатрия. Потому что этот мужчина, с которым мы знакомы от силы несколько часов, явно сошел с ума. — Ты же не хочешь, чтобы твой жених узнал, чем себе на жизнь зарабатывает его любовь.

Последнее слово он выплевывает и брезгливо кривит губы. То ли его тошнит от самого факта чьей-то там любви, то ли я ему противна.

Ну, хватит. Не собираюсь я все это терпеть!

— Да кто ты вообще такой, чтобы гадости мне говорить?! — задыхаюсь возмущением и, извернувшись кое-как, бью коленом.

Конечно, я планирую, как героиня крутого боевика, одним ударом лишить Руслана потенции. В моих мечтах его яйца превращаются в омлет, а он визжит и катается по полу, умываясь слезами. На самом деле единственное чего я хочу — вырваться из этой тесной каморки, в которую затащил меня слетевший с катушек брат моего Егора. Тут пыльно, пахнет ветошью и средствами для уборки. А еще одеколоном Руслана.

— Вчера вечером ты была послушнее, — доносится до меня хриплое. Значит, все-таки хоть чуть-чуть, но задела его ногой, хоть и делает вид, что ему наплевать. — Ласковее. Отработала на совесть.

Так, стоп! Что это он такое несет?!

Снова дергаюсь, лягаю ногами то Руслана, то воздух, брыкаюсь, пытаясь вырваться, но чувствую себя крошечным насекомым в липкой паутине. Чем шире размах крыльев и яростнее попытки освободиться, тем крепче хватка противника.

— Повторяю еще раз, больше не стану: сейчас ты собираешь вещи и валишь на все четыре стороны. — Хриплый шепот в изгиб шеи, а я замираю, окончательно понимая, что у Руслана проблемы с головой, и лучше не усугублять. Вот сейчас он отпустит меня, и тогда я уже позову на помощь. — Я люблю своего брата, потому ничего ему не скажу. Пусть думает, что ты ушла к другому мужику. Ну или придумай что-то. Но чтобы духу твоего здесь не было.

— Да почему?! — все-таки не выдерживаю, потому что это уже переходит всякие разумные границы.

Руслан цепко хватает меня за подбородок, дергает чуть сильнее чем со всей дури, заставляя смотреть в глаза. Я пытаюсь увидеть в его взгляде хотя бы крупицы благоразумия, но в темной радужке лишь отвращение и больше ничего. Брезгливость. Лихорадочно пытаюсь сообразить, что было со мной вчера вечером и почему этот едва знакомый мне человек позволяет себе такие странные намеки. Но на ум не приходит ничего, кроме того, что я либо сплю, либо Руслан Валевский— сумасшедший.

— Ты больная или просто прикидываешься? — щурит свои глазищи, и они превращаются в узкую темную полоску. Света от лампочки над головой мало, но его достаточно, чтобы увидеть брезгливость, спрятавшуюся в зрачках, в искривленной линии губ. — Я не потерплю, чтобы Егор женился на проститутке. Пусть и дорогой. И это мое последнее слово.

Нет, это не Руслан сошел с ума. Это у меня, похоже, острый бред.

Иначе не знаю, как все это объяснить.