Герт Ловинк

Критическая теория интернета

© Geert Lovink, 2019

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2019

© Фонд развития и поддержки искусств «АЙРИС»/IRIS Foundation, 2019

Организованные сети против социальных медиа: теория и практика Герта Ловинка

Медиа, возможно, и не определяют нашу ситуацию, как об этом в свое время провокативно писал Фридрих Киттлер, однако скорость их развития зачастую оставляет теорию в дураках. Работа голландского теоретика медиа Герта Ловинка – попытка осмыслить эту ситуацию, намертво уцепившись за практику медиа-активизма, которым Ловинк занимается уже четыре десятилетия: от экспериментов с пиратским радио и панк-зинами в начале 1980-х, сквозь оформление тактических медиа в 1990-е и к теориям и практикам амстердамского Института сетевых культур, который он возглавляет последние полтора десятилетия.

Из его автобиографии, как бы между делом пересказанной в текстах, мы в принципе узнаем об авторе все, что может потребоваться для продуктивной интерпретации его академическо-публицистических текстов. Родился в конце 1950-х в Голландии, юность провел где-то между Амстердамом и Берлином, жил со сквоттерами, варился внутри панк-сцены, занимался андеграунд-изданиями и пиратским радио (к слову, как и его будущий соавтор, итальянский философ-марксист Франко Берарди), общался с хакерами, работал журналистом – и при этом оставался неутомимым исследователем новых медиа, независимым активистом с впечатляющим багажом толстых книжек в рюкзаке.

В середине 1990-х Ловинк был одним из инициаторов запуска nettime – независимой рассылки, которая сегодня является одним из ранних примеров сетевой критики, повлиявшей на множество аналогичных проектов, включая Rhizome. В те же годы он с коллегами по медиа-активизму придумывает и развивает концепцию тактических медиа – временных, подрывных интервенций в постепенно коммерциализирующееся медиа-пространство со своими проектами на пересечении теории, медиа-арта и политического активизма. После участия в ряде других проектов, включая авторитетный фестиваль новых медиа Ars Electronica, Ловинк получает Ph.D. в Австралии, где разрабатывает концепт организованных сетей – горизонтальных социальных и политических структур, протяженных и изменяющихся во времени и сохраняющих свой эмансипаторный потенциал внутри современного медиаландшафта. Уже после краха доткомов и на заре «социальной» фазы развития интернета – веб 2.0 – Ловинк основывает в Амстердаме Институт сетевых культур, продолжающий поднимать и исследовать вопросы альтернативных сетевых организаций и дизайна, пусть и в более институциональном ключе.

В этом сборнике представлены критические работы последних пятнадцати лет, вышедшие в англоязычных изданиях «Zero Comments» (2007), «Networks without a Cause» (2012), «Social Media Abyss» (2016), а также совсем свежие тексты в ранней авторской редакции, которые впоследствии вошли в новый сборник эссе «Sad by Design» (2019). Они во многом перекликаются, хотя условно разделены на три блока: если первые пять текстов так или иначе вращаются вокруг вопроса о влиянии социальных медиа и смартфонов на саму природу социального, то вторая часть – также из пяти текстов – в большей степени посвящена конкретным примерам цифровой повседневности: трансформации жанра комментария, субъективности эпохи селфи, цифровому детоксу, технике запросов. Последние три эссе – политико-теоретические интервенции, в которых Ловинк обсуждает формы социальной организации и политической практики, – те самые тактические медиа и организованные сети, а также вступает в полемику с другими актуальными концепциями медиа.

Когда-то популяризатор теории медиа Маршалл Маклюэн предупреждал, что медиа как расширения нервной системы человека не должны отдаваться на откуп теневым политическим игрокам, в первую очередь крупным и непрозрачным корпорациям, – слишком велика цена за потерю контроля над тем, что является частью твоей среды и тебя самого. Эта, в принципе, простая интуиция у Ловинка приобретает новые оттенки: ему интересно, как медиа – и в первую очередь интернет – ежесекундно и неуловимо проникают в наши привычные социальные структуры и практики, деформируют их, вскрывая новый, часто подрывной потенциал, – а потом отходят на задний план, затвердевая, как очередная идеологическая формация, истоки которой уже успешно забыты. Он пытается вскрыть те политические и социальные практики и воображаемые (imaginaries), которые были в какой-то моменты вытеснены централизацией платформ типа Google и твитами Дональда Трампа. На этом пути он не столько подрывает традицию теории медиа, сколько заигрывает с ней, тут и там отыскивая возможности сцепить ее с другими интеллектуальными и критическими традициями: политэкономией, психоанализом, социологией культуры.

«Критическая теория интернета» – в конце концов, обманчивый заголовок. Да, эти эссе предлагают и критику, и теоретический фундамент, и работают с интернетом как объектом анализа, – но сочетается это все неожиданным образом. У Ловинка критика отказывается быть системной или четко нормативной, а скорее выстреливает интуициями и напоминаниями о том, что дизайн нашей медийной повседневности – не то, чем кажется, и он должен стать объектом новых политических интервенций. Его теория не стесняется перескакивать между мемами, невинными твитами, медицинскими диагнозами и литературой, переставая на этом пути быть теорией в привычном смысле – ее язык становится по-маклюэновски афористичным, однако остается куда более приземленным, чем, скажем, язык цифровой эстетики и теории аффектов, которые также пытаются осмыслить замыкание нашей телесности и психики внутри аппарата цифровых медиа.

Интернет для Ловинка – с социальными медиа как его последними и самыми крупными эволюционными формами – не просто средство коммуникации с глобальными амбициями и специфическими, но сугубо коммуникативными проблемами; скорее это планетарная инфраструктура, которая достигла такой степени проникновения, что ее функции как интерфейса повседневности все труднее адекватно осмыслять. И тем не менее именно к этому Ловинк всех и приглашает: рассуждать об интернете одновременно в его невидимости и его самодостаточности, в его близости и его отчуждении, высвечивать самые банальные механизмы, которыми он переформатирует нашу повседневность и возможности политического действия – наплывами комментариев, информационной перегрузкой, нервными срывами, цифровым детоксом, селфи-палками и прекарным трудом производителей контента, чьи данные монетизируются вчерашними техноутопистами и сегодняшними акулами IT-бизнеса.

Теория медиа у Ловинка неизбежно смыкается с вопросами политической практики, с конструированием нового политического воображаемого, которое сегодня нельзя представить без собственного медийного аппарата. Социальные сети для него – это пространства технологий, и наоборот, а социальные медиа типа Facebook являются скорее успешными – по крайней мере пока – попытками колонизации и перверсии самой сетевой формы. Таким образом, вопрос прогрессивной политики автоматически сегодня становится вопросом медиа: как вернуть потенциал сетевой форме, как вывести политику за пределы апофеоза аналитики данных, в котором мы оказались застигнуты врасплох вместе с нашими девайсами и телами? Мы можем заняться активизмом в Facebook, но никакие радикальные перемены невозможны, если мы не перекодируем наше отношение с технологиями,