Являясь законопослушным гражданином, имеющим высшее медицинское образование и достаточно большой опыт общения с людьми, автор в полной мере осознаёт всю пагубность употребления и злоупотребления алкоголем, никотином и прочими наркотическими веществами. Встречающиеся на страницах книги сцены их употребления ни в коей мере не следует относить к скрытой рекламе или пропаганде наркотиков. Они приведены лишь для исторической достоверности и придания персонажам некоей жизненности. Тем более, что описанные в книге события относятся к 1960–1990 годам.

Автор понимает, что некоторые фрагменты текста могут вызвать у определенной части читателей чувство неудовольствия или даже оскорбленности, и хочет заверить их в отсутствии злого умысла. С удовольствием бы обошелся без этих описаний, но удаление их неизбежно повлечет за собой нарушение целостности текста и стройности повествования.

Sapienti satis — разумному достаточно.

Надеюсь, вам понравится

Итак, наступила весна. Собственно, её ещё не было как таковой, снег был ещё по — зимнему плотен и бел, воздух свеж и крепок, как до Указа, но кое — где срывались с крыш сосульки, грозя прервать чью — то и без того бессмысленную жизнь, но мостовые уже эксгибиционистски выставляли напоказ обнаженную асфальтовую сущность. А на подходе к ним уже обозначились первые лужицы, ещё робко дрожащие под ударами февральского ветра, но тем не менее упрямо не желающие замерзать.

Да и не это было главным. Главное Шура понял, сидя в автобусе, подъезжающем к конечной остановке, после того, как он полчаса провожал взглядом каждую входящую и выходящую женщину. Женщины зацвели, понял Шура, а это было основным и неопровержимым доказательством прихода весны.

Значит, недалёк уже день,

когда эта бесстыжая шлюха начнёт свой дебош в спящем королевстве зимы,

расшвыривая ногами сугробы,

садясь на них царственной задницей

и заставляя растаять от стыда,

согревая воздух выдохом перегара,

сметая иней с деревьев точно паутину,

ложась на голую землю,

выращивая цветы профессионально — сладострастными

движениями кошачьего тела,

улыбаясь ярко накрашенными губами всем котам,

подмигивая им зелёными глазами,

отчего кровь котовая

забурлит в приступе кессонной ярости,

и все члены задрожат от напряжения,

и охрипшие за зиму глотки

сами собой начнут выводить

единственно верную весеннюю песнь — Love Song…

Огуречный запах первых трав и цветов

начнёт смешиваться с мускусным запахом любовных оргий,

а женщины, отяжелевшие от множества ласк,

станут ещё прекраснее…

Так думал Шура, подъезжая к конечной. Впрочем, за то, что ход его мыслей был именно таким, мы ручаться не можем. Но основное их направление было именно таково. Хотя, на выходе из автобуса, Шура с огорчением заметил, что первый проблеск весеннего очарования куда — то исчез вместе с последней выпорхнувшей из автобуса женщиной. Остановка находилась на самой окраине города, и последние дома стояли практически в лесу. Сюда дыхание нашей девочки ещё не долетело.

Шура постоял немного на остановке, закуривая мятую «Астру», и направился к двенадцатиэтажной башне, где, под самой крышей, проживал его старинный друг Миха. Это, конечно, является роковым совпадением, но тогда этого ещё никто не знал, да и не думал никто об этом. Да никого ещё и нет на этих страницах, кроме Шуры, а Шура думает о женщинах, а в женщинах он, слава Богу, понимает, поскольку работает гинекологом.

Приехал Шура к Михе прямо с дежурства, поэтому штормило его от недосыпа, и именно поэтому не станем мы тратить время на описание его мучений по пути на двенадцатый этаж. В общем, добрался и позвонил. А в ответ — тишина. Ещё раз позвонил, потом ещё. Тишина. Всю гамму чувств, пережитых в тот момент Шурой, трудно передать. Отметим особо лишь основную составляющую, стержень, так сказать. Нехорошим он был, этот стержень, хотя и выполнен в чисто русском духе, с привлечением исконных красок.

Затянулся Шура «Астрой» в последний раз, щелчком прилепил бычок к оконному стеклу и пошёл было, поминая все известные ему гендерные признаки, вниз по матушке — по лестнице, как вдруг дверь открылась, и из недр показалась растрепанная голова Михи с прищуренными глазами.

— Чего звонишь? — хмуро спросил он Шуру.

— Сколько можно спать? — Шура не спешил подниматься.

— Хорош звездить. Заходи. Только тише, ребёнка разбудишь.

— Какого ребёнка? — спросил Шура, заходя в прихожую.

— Тише, говорю. Маленького.

Наличие ребёнка в Михиной квартире не предполагалось, так как до сих пор хозяин не подобрал ещё подходящей кандидатуры, способной его родить, поэтому Шура решил не придавать этому значения.

Войдя в комнату, увидел Шура следы вчерашнего пиршества и сидящего на диване Алика.

— Ну, все в сборе. — подытожил Доктор, грустно глядя на звенящие пустотой горлышки бутылок, и безынтересно выматерился.

Здесь мы вынуждены на минуту отвлечься с тем, чтобы дать краткое жизнеописание наших героев, а в том, что это и есть наши герои, думаем, читатели уже не сомневаются.

Итак,

Александр Николаевич Селиванов родился 22 апреля 196…года, и это тоже сыграло роковую роль в его судьбе. Вся его жизнь в первые годы была отравлена постоянными напоминаниями об этом самом дне рождения. Стоило малолетнему Шурику написать в колготки или подраться с Сережей за любимый самосвал, а в более поздние годы получить двойку по чтению, как ему сразу же напоминали о том, что человек, рождённый в столь знаменательный день, не может, не имеет морального права так поступать. Для атмосферы повального застоя, царившей в те времена, это было явлением достаточно обычным и даже широко поощряемым как пример идеологически выдержанного воспитания нового поколения строителей коммунизма, но дорогие мои, представьте себе молодого человека, которому запрещают делать в штаны, прикрываясь именем Великого Ленина. Только вообразите себе весь букет ощущений и ассоциаций, которые со временем стал вызывать у него образ Вождя. Всем ведь хорошо известно, что тигр, которому показывают кусок мяса, одновременно ударяя его током, на второй день побежит от этого мяса как от чумы.