Она встала из — за столика, стряхнула с себя пузырящуюся амёбу чьей — то усатой ладони, и, продолжая смотреть на Шурочку, пошла к выходу. Саксофон, тянувший мелодию предчувствия, захлебнулся собственной спермой и затих. Под шелест умирающего хай — хэта Шура вышел из зала.

У брошенной гардеробщиком раздевалки гулили два грузина. Больше никого не было. Растянутая пружина изо всех своих хилых сил тянула туалетную дверь на место. Шурочка, не раздумывая, разрушил все пружинные потуги и вошёл в царство аммиачных паров.

Надобно заметить, что отхожее место в баре было одно на два пола. Это, конечно, создавало определённые неудобства, но в то же время открывало безграничные возможности. В чём Шурочка незамедлительно убедился. Пройдя по флотилии бычков, плавающих в луже лимонадно — пивного second handa, он смело рванул на себя дверцу кабинки и тут же столкнулся взглядом с двумя парами глаз. Одна из них располагалась на одном уровне с Шуриными и принадлежала гардеробщику, вторая же тоже была мужской, но располагалась… В общем, как выразился один старшина — сверхсрочник, «вам по пояс будет».

— Ну ни фуя себе… — сказал Шурочка и грязно выругался от неожиданности. — А где же она?

Впрочем, он тут же пожалел о сказанном, ибо из глаз гардеробщика в устрашающем количестве полетели молнии, а в воздухе явственно запахло озоном. Дышать — то стало легче, но всё же… Шура не стал медлить и вынырнул назад, к стойке.

Место его было уже кем — то занято, и Шурочка, вдруг резко ощутив тягу к чему — нибудь сухонькому, огляделся в поисках свободного стула. После яркого света и удушающего сортирного амбре видел он в полумраке не особенно, но стул всё же приметил. И не замедлил на него плюхнуться.

— Ну, милый мой, ненаглядный, где же ты пропадал? — вдруг ласково спросил его нежный голос.

Он обернулся и увидел рядом с собой её глаза. Она смотрела на него с любовью и грустью.

— Э…

— Я заждалась тебя. Где ты был?

— В туалете…

— И что там?

— Gay games[4]… — почему — то по — английски сказал Шура.

— Really?[5]

— Indeed[6]. — сам себе удивляясь, ответил Шура, всю жизнь бывший не в ладах с иностранными языками.

— Would you like a glass of champagne[7]?

Шура опасливо покосился на бармена.

— Don’t worry, honey, don’t worry. He’s a good master[8].

И налила ему бокал холодного шампанского.

— А почему «хозяин»?

— Пей, ласковый мой, пей. И я с тобой. За нас!

Они чокнулись. Золотистая влага, струясь, всеми созвездиями разлилась по телу, проникая в укромные уголки, и крыша новоявленного англофила прочно отъехала назад. Он видел перед собой эти волшебные глаза, он гладил тонкие прозрачные пальцы, он говорил что — то, но сам не слышал, что… Знал только, что все его слова — правда. Наконец она сказала что — то про машину, встала и повела Шурочку за собой. Они вышли на улицу. Прямо напротив дверей стояла белая Toyota. Они сели на заднее сиденье. Последнее, что увидел Шурочка — за рулём никого не было.

I'M ONLY SLEEPING — I

…Вздрогнув, машина тронулась с места. Медленно, с усилием напрягая веки, Шура посмотрел по сторонам. За рулём сидел Алекс — бармен с гусарскими усами. А рядом с Шурой на заднем сиденье — я даже затрудняюсь подобрать слово, так как «сидело» совсем не соответствует истине, — скорее всего, клубилось нечто абсолютно чёрное. И каким — то шестым чувством Шура понял, что это — она, его новая знакомая… «Forever my girl ​…» — как — то отрешенно подумалось Шуре.

— Время спать, Шура… — ласково произнёс Алекс.

Шура чистосердечно собрался ответить привычным матом, но внезапно почувствовал, как это обволакивает его своими чёрными щупальцами. Он вдруг ощутил, что занимается всеми известными и неизвестными ему способами любви. Через мгновение он крепко спал.

I'M ONLY SLEEPING — II

WITH A LITTLE HELP FROM MY FRIENDS — II

В дверь позвонили, когда Миха доливал оставшуюся водку в свой стакан. Алик мирно дремал в кресле, Тамарка продолжала тереть укушенную Шурой ладонь, на которой, впрочем, не осталось никаких следов. Миха открыл. На пороге стоял Шура. Идеально трезвый, в приличном костюме, с дипломатом и букетом гвоздик.