Вообще-то, если бы не этот придурок Дана Матерсон, ничего бы не было. Потому что Рой не имел привычки глазеть в окно. В автобусе он обычно читал какой-нибудь комикс или детектив.

Но в тот день (понедельник — Рой запомнил его навсегда) к нему привязался Дана Матерсон. Старшие ребята сидели сзади, оттуда Дана и подкрался к Рою, схватил его голову, как мячик, и больно вдавил пальцы в виски. А когда Рой попытался высвободиться, впечатал его лицом в оконное стекло. Рою ничего не оставалось, как тупо глядеть в пыльное автобусное окно.

Тогда Рой и заметил бегущего по тротуару мальчика. Видимо, он спешил на их автобус, который как раз остановился на углу.

Мальчик был коричневый от загара, жесткие соломенные волосы торчали во все стороны. На нем были только грязные шорты защитного цвета и выцветшая баскетбольная майка с надписью «Майами Хит». Он бежал очень сосредоточенно, почему-то босиком, и пятки у него были черные как уголь.

Вот это как раз и было непонятно. В средней школе «Южная тропа» к внешнему виду учеников предъявлялись не самые суровые в мире требования, но все же Рой сильно сомневался, что в школу пускают без обуви.

В принципе, кеды могли оказаться в рюкзаке, но и рюкзака тоже не было. Ни обуви, ни ранца, ни книжек — как-то странно для учебного дня. Рой был уверен, что, когда босоногий сядет в автобус, он получит по полной программе от Даны и его дружков.

Рой не угадал. Мальчик просто пробежал дальше — мимо садящихся в автобус школьников, мимо самого автобуса. Рою хотелось крикнуть: «Эй, смотрите!», но попробуй покричи, когда рот прижат к оконному стеклу.

Рой надеялся разглядеть его получше, когда автобус тронется, — но босоногий уже свернул с тротуара и мчался через палисадники. Бегал он быстрее Роя, это точно. Может, даже быстрее, чем Ричард, лучший друг Роя — там, в Монтане. А Ричард бегал так, что его уже в седьмом классе взяли в легкоатлетическую команду старшеклассников.

Дана Матерсон вонзил ногти Рою в виски — явно добивался, чтобы он наконец заплакал, — но Рой даже не почувствовал: его внимание было приковано к босому бегуну. Мальчик теперь несся сквозь зеленые дворики, проскакивая их один за другим и постепенно удаляясь от автобуса.

В очередном дворике большая собака с острыми ушами (наверное, немецкая овчарка) спрыгнула с крыльца и бросилась наперерез бегуну. Рой затаил дыхание. Но мальчик даже не шарахнулся в сторону, а просто перепрыгнул через собаку, проломился сквозь живую изгородь из вишневых кустов и пропал из виду.

Рой с облегчением выдохнул.

— Ну что, монтанская пастушка? Хватит с тебя? — прошипел Дана прямо ему в ухо.

Рой был новичком и понимал, что в автобусе ему никто не поможет. И на «пастушку» лучше не обращать внимания, — чего еще ждать от Даны? Он же придурок. И весит раза в два больше, чем Рой. От такой туши не отобьешься, нечего и пытаться.

— Ну, хватит с тебя или добавить? — От Даны Матерсона разило вонючим табачным перегаром. У Даны было два любимых занятия: курить и издеваться над младшими. — Алло, Монтана! Не слышу ответа!

— Ладно, хватит, — пробормотал Рой.

Что это за мальчик? Куда он бежал?

Интересно, а кто-нибудь из ребят в автобусе его видел? Может, Рою вообще все примерещилось?

Тем же утром полицейский Дэвид Делинко прибыл на стройплощадку, где всеамериканская сеть «Блинчики бабушки Паулы» собралась возводить свою очередную блинную. Участок — пустырь на пересечении Вудбери и Ист-Ориоль — находился на восточной окраине города.

Из синего грузового пикапа выбрался человек и пошел навстречу патрульному Делинко.

— Дикобраз, — представился он.

Человек был лысый как коленка, и Делинко решил, что, судя по прозвищу, с чувством юмора у него все в порядке. Но он ошибся: Дикобраз оказался раздражительным мрачным типом.

— Вы только гляньте, чего они тут натворили! — хмуро начал он.

— Кто «они»? — спросил полицейский.

— Ладно, давайте за мной. — Дикобраз двинулся вперед.

— Дежурный сказал, что вы желаете заявить об акте вандализма.

— Желаю, — пробурчал Дикобраз, не оборачиваясь.

Делинко шел за ним, пытаясь понять, что за вандализм можно учинить на участке, где ничего нет, кроме заросшей сорняками земли. Тут Дикобраз остановился и ткнул пальцем в валявшийся на земле деревянный колышек с ярко-розовой синтетической лентой на одном конце. Другой, заостренный конец колышка был выпачкан в земле.

— Выдрали, — сказал Дикобраз. — Ничего не оставили.

— Это что, разметочные вешки? — спросил Делинко.

— Угу. Повыдергивали их из земли, все до распоследнего колышка…

— Может, просто дети баловались?

— …и расшвыряли во все стороны, — закончил Дикобраз, взмахнув для наглядности мясистой рукой. — А дырки забросали землей и затоптали.

— Да, это как-то необычно, — согласился полицейский. — Когда это случилось?

— Вчера вечером все еще было в порядке, — ответил Дикобраз. — Скажете, мелочи? Но теперь придется размечать участок по новой, это сожрет кучу времени. Без разметки мы не можем ни расчищать, ни ровнять — вообще ничего. А мы уже взяли в аренду строительную технику, теперь она будет стоять без дела. Это, конечно, не преступление века, но все-таки…

— Я вас понял, — сказал полицейский Делинко. — В какую сумму вы оцениваете материальный ущерб?

— Ущерб?

— Да. Я должен занести это в рапорт. — Полицейский подобрал и осмотрел вешку. — Она не повреждена, верно?

— Вроде нет…

— Или какие-то повреждены? — спросил Делинко. — Сколько стоит одна штука — доллар? Два?

Человек по прозвищу Дикобраз начал терять терпение.

— Все колышки целы, — сердито ответил он.

— Что, ни одного испорченного? — Полицейский нахмурился, пытаясь сообразить, что ему писать в рапорте. Какой же это вандализм, когда нет поврежденного имущества?

— Ну, я же вам объясняю, — раздраженно сказал Дикобраз. — Они не колышки попортили, они сорвали график строительства. И это будет стоить нам серьезных денег, понимаете?

Делинко снял фуражку и почесал в затылке.

— Ладно, я подумаю, как это правильно оформить, — сказал он.

По пути к патрульной машине он споткнулся и упал. Дикобраз тут же подхватил его под локоть и помог встать, но все равно получилось нехорошо.

— Дурацкие совы, — пробормотал Дикобраз.

— Совы? — переспросил полицейский, отряхиваясь.

Дикобраз показал на нору, перед которой белел песчаный холмик. Диаметром она была не меньше, чем знаменитые блинчики на пахте — фирменное блюдо «Бабушки Паулы».