Многие считают, что наши жизни слишком запутанны и сложны и при этом – слишком уникальны, чтобы их можно было бы с легкостью изменить. Но это неправда. Правда – в том, что мы выбрали образ мыслей, не позволяющий нам активно влиять на процесс перемен. Я уверяю вас: на самом деле простые изменения, даже если они и незаметны сразу, происходят в каждую минуту, с каждым опытом – в каждой жизни; они изменят в лучшую сторону и вашу жизнь – неуловимым, непостижимым и непонятным, на первый взгляд, образом. Я знаю: даже маленькие изменения способны оказывать существенное влияние на все. Моя сегодняшняя жизнь показательна в этом отношении. Многие утверждения, приведенные мной в этой книге, родились именно из таких – крошечных перемен, что происходили со мной в течение последних трех десятилетий.

Более четверти века тому назад я «забрела» в свою первую группу поддержки, на встречу Анонимных Алкоголиков в Минниаполисе (штат Миннесота). В группе Анонимных Алкоголиков я надеялась научиться контролировать чье-либо пристрастие к алкоголю, поскольку была доведена до отчаяния в поисках того, как «приноровиться» к проблемам такого рода. Я пришла в группу абсолютно убежденной в том, что если бы я только могла изменять окружающих меня людей, то освободилась бы от страха. Но во время первой же встречи я стала думать иначе. Несколько раз в тот день группа разражалась смехом над идеей, что мы можем контролировать поведение других людей или управлять им. Этот смех пугал меня. Когда кто-то высказывался насчет того, что можно изменить только себя и ни кого-либо другого, и все согласно посмеивались над этим, мне казалось, что я высадилась где-то на Марсе. «Должно быть, эти люди не имели жизненного опыта подобного моему, – думала я, – иначе они не смеялись бы». Я отчаянно нуждалась в обретении умения изменять людей вокруг себя. Был ли у меня другой выбор?!

К счастью, я задержалась в той группе на достаточно долгий срок, чтобы не только понять причину смеха этих людей, но и обрести способность посмеяться над собой и своей одержимостью контролировать то, что не поддается контролю. На самом деле, мы не можем изменить никого, кроме себя, но при этом многие из нас до самой смерти стремятся поступать именно таким образом, то есть противоестественно.

Моя жизнь волнующим образом изменилась с того давнишнего весеннего вечера, когда я впервые услышала о том, что я в состоянии управлять лишь одним: тем, что я впускаю в свой разум, и вытекающими из этого своими реакциями и действиями. Последующие тридцать лет я практиковалась в управлении собственным разумом, и результаты превзошли все мои ожидания. Я надеюсь, эта книга поможет и вам.

Более чем за шестьдесят лет своей жизни я еще ни разу не повстречала на моем жизненном пути человека, который не хотел бы большего мира, большей радости и большего удовлетворения, чем у него есть в текущий момент. Такие проблемы, как конфликт с шефом, несчастливый брак, личные переживания из-за вредных привычек или беспокойство о детях и сохранении мира в мире, так или иначе касаются всех нас и каждого. Я надеюсь, что книга, которую вы сейчас держите перед собой, предоставит вам веские доводы к тому, чтобы вы смогли поверить: немного готовности с вашей стороны – готовности изменить свое мышление, и ваш завтрашний день непременно окажется лучше, чем сегодня!

Я третья дочь в семье. Шестьдесят пять лет назад мой отец, игнорируя рекомендации врачей, настоял на том, чтобы его жена, моя мама, забеременела в очередной раз. Он хотел сына, а мама не хотела больше детей вообще. Я не могу утверждать, что, находясь в материнском лоне, ощущала уныние мамы по поводу моего будущего рождения, но думаю, что я могла чувствовать его. И наш семейный врач тоже считал так. Два года спустя, после моего рождения, появился четвертый ребенок – сын. И отец возрадовался. А мама стала еще печальнее.

В моих ранних воспоминаниях четко запечатлелись действия моих родителей, отражавшие то обстоятельство, что я стала причиной их несчастья, отцовского гнева и материнской печали. Всматривание в их лица с целью понять, что мне следует ожидать от родителей, как проявлять свои чувства и как вести себя стало для меня привычным – как вторая натура. И я начала целенаправленно избегать встречаться с ними взглядом.

Большую часть времени я чувствовала себя испуганной. Иногда страх усиливался. Я потратила множество воскресных дней и вечеров жизни, лежа на кушетке в комнате и страдая от рвотных позывов, потому что в понедельник утром я должна была вновь идти в школу и видеть лица учителей, которые вызывали у меня такой же страх и дискомфорт, как и мои родители. Страх преследовал меня все мое детство и весь период взросления, а вместе с ним – боль в желудке и другие подобные явления.

В период обучения в средней школе у меня сформировалась привычка «договариваться» со своим беспокойством, заключавшаяся в уходе в выдуманный мир, о котором я писала в свободные минуты. Я стремилась как можно меньше времени проводить со своей родной семьей и поэтому устроилась на работу в универмаг. Мне пришлось соврать про мой настоящий возраст, иначе пятнадцатилетней мне бы отказали. Я ходила на работу каждый день – после школы и по субботам, намного сокращая, таким образом, количество часов, которые в противном случае я бы провела со своей семьей.

К несчастью, это никак не уменьшало моего беспокойства.

Взрослея, ни я, ни мои сестры никогда не обсуждали почти всегда напряженную обстановку в нашем доме. Печально, но мы редко говорили друг с другом откровенно, поэтому я никогда не знала, страх чего именно вызывал беспокойство у них. Казалось, каждая из нас – в большей или меньшей степени – ходила по дому «на цыпочках», стремясь избежать отцовского гнева, даже не осознавая этих своих действий. Возможно, наша изоляция друг от друга позволяла нам скрывать свой страх «настоящей реальности» и сбегать от него.

Только в последние годы, встречая моих сестер, я поднимаю тему напряженности в нашем семействе. Когда никто из двух людей не разделяет в равной степени восприятие «неблагополучной семьи», то, как правило, не удивляет и то, что никто не обсуждает эту тему столь интенсивно, как я. А одной из моих сестер и вовсе тяжело обращаться к этому вопросу.

В течение своей учебы в средней школе, хотя я и была членом «принятым в группу», я всегда чувствовала некоторую свою отдаленность. Часто по лицам своих друзей я пыталась угадать, насколько нравлюсь им, что было для меня обычным поведением в семье. И я абсолютно убеждена: никто из моих друзей не представлял, насколько я неуверенна в себе. Обычно я никогда не говорила о своих страхах. В пятнадцать лет я открыла отличное средство для понижения тревожности: алкоголь.

Начало моим запоям было положено. Я пила, конечно, не каждый день, но лишь до тех пор, пока не вышла замуж; с этого момента я начала пить ежедневно. Всякий раз, выпивая, я незамедлительно начинала чувствовать умиротворенность; мне нравилась эта свобода – от страха, которую давал алкоголь. Мое пристрастие к алкоголю не попрекалось или, возможно, даже не было замечено моими родителями. Они тоже пили, также как и их друзья, и их братья, и сестры. Было так просто потворствовать своим желаниям, сбегая от себя самой. И по «счастливому» для меня стечению обстоятельств на частых семейных вечеринках я «сливалась» с интерьером, держа в одной руке выпивку, а в другой – украденную сигарету.