Лоле и Рокко

Английские Розы… Что бы это значило? Может, так называются шоколадные конфеты? Или это название футбольной команды? Или это просто-напросто садовые цветы? Ничего подобного! На самом деле — это Николь, Эми, Шарлотта и Грейс.

Четыре маленькие девочки жили по соседству, ходили в одну школу, играли в одинаковые игры, читали одни и те же книги, и… нравились им одни и те же мальчики.

Летом они ходили гулять в парк, а зимой на каток.

Но больши всего они любили танцевать и, услышав звуки музыки, не могли усидеть на месте.

Всё это замечательно, скажете вы. А что дальше? Слушайте внимательно. Мне известно о них ещё кое-что: они ужасно завидовали другой, пятой девочке, жившей неподалёку. В этом тоже нет ничего удивительного. Разве можно не позавидовать девочке, у которой волосы нежнее шёлка, щёчки румяные, как яблоко? Вдобавок она хорошо училась, занималась спортом и всегда слушалась старших. Да и вообще она была особенной.

Но, несмотря на всё это, в глазах её постоянно светилась печаль. Да-да, эта самая красивая девочка на свете была на самом деле очень одинокой. С ней никто не дружил, и потому везде и всюду она оказывалась одна-одинёшенька.

Вы, конечно, удивитесь и спросите:

— В чём дело? Если она такая чудесная и хорошая, то почему же Английские Розы не позвали её хотя бы на чашку чая?

Я уже это вам объяснила: они ей завидовали. Немного. Ну, пожалуй, чуть больше, чем немного. А вы разве никогда никому ничуточки не завидовали? Неужто ни разу не чувствовали, что просто лопнете от желания иметь то, что есть у другого? Если вы ответите «нет», я вам не поверю и расскажу вашей маме, что вы ужасные врушки.

А теперь слушайте и не перебивайте меня!

Честно говоря, Английские Розы вовсе не были злючками. К тому же они видели, что Бина очень одинока. Но девочки никак не могли справиться со своей гадкой завистью. А что вы хотите, если со всех сторон неслось:

— Ах, какая она красавица!..

— Она сияет, будто звёздочка в небе!..

— О, эта Бина необыкновенная девочка!..

И такое Николь, Эим, Шарлотта и Грейс слышали постоянно. Выносить это они больше не могли!

— Разве можно быть такой до противности идеальной? — фыркала Грейс.

— О нас никто такого не говорил! — обижалась Эми.

— Всё-всё одной! — кривилась Шарлотта.

— Это несправедливо! — возмущалась Николь.

— Давайте перестанем её замечать, — предложила одна.

— А давайте столкнём её в озеро! — скзала другая. Так они и сделали.

Вы, наверное, подумали, что они и впрямь столкнули Бину в озеро? Нет, конечно. Просто притворились, что не замечают её. Шло время. Английские Розы, как и раньше, вместе ходили в школу, вместе гуляли, вместе ходили на вечеринки. А Бина по— прежнему была одна.

Однажды девочки остались ночевать у Николь. Веселье было в самом разгаре, когда в комнату к ним заглянула её мама.

— Не спите? — спросила она. — Можно я с вами посижу, поболтаю?

— Да мы скоро уснём, мамочка, — сказала Николь. — Вот только ещё немного покидаемся подушками.

— Извините, что помешала вам, — улыбнулась мама. — Я просто хотела поговорить о Бине. Она живёт на нашей улице, ходит в одну с вами школу и такая же девочка, как и вы. Но вы никогда не зовёте её и деже не стараетесь подружиться с нею.

Наступила тишина.

Английски Розы молча переглянулись. Первой заговорила Эми:

— Она сама нос задирает. Думает, если красивая, так весь мир у её ног. Чего ради мы её будем приглашать?

— Вокруг неё и так все крутятся, — поддакнула Шарлотта.

— Она воображала и задавака, — подхватила Николь. — Все красивые девчонки такие.

Мама Николь помолчала минутку, а потом сказала:

— По-моему, вы несправедливы к ней, девочки. Мне кажется, ей очень нужна подружка. А вы даже не попытались заговорить с нею. Откуда же вам знать, какая она на самом деле? Разве можно судить о человеке по тому, как он выглядит?

Девочки чувствовали, что права мама, а не они, но признавать это было ох как непросто. Почему-то им даже расхотелось кидаться подушками.

— Подумате, пожалуйста, о том, что я сказала. — С этими словами мама Николь поцеловала девочек, пожелала им спокойной ночи и ушла.

Николь погасила свет. Но девочки долго ещё ворочались в своих кроватках размышляя над словами мамы Николь.

А когда они всё-таки заснули, им приснился один и тот же сон.

Вот что им снилось: сидят они вчетвером, едят всякие вкусности и, как обычно, толкуют о том, что этой задаваке — красотке Бине уделяется слишком много внимания, а это несправедливо. И вдруг появляется фея! Она была маленькая, толстенькая и ужасно забавная.

Впрочем, что вам объяснять? Вы-то прекрасно знаете, как выглядят феи.

Фея уселась прмёхонько на бутерброд Шарлотты, поёрзала и спросила:

— Простите, у вас есть ржаной хлебец? — Она смешно подняла бровки. — О, мне так нравится его аромат!

Девочки смотрели на неё во все глаза. Никогда прежде они не видели настоящих фей!

— Гм-м, — хмыкнула фея, — куда это я попала? Ах да! Я совершенно случайно услышала ваши разговоры, и мне показалось, что вы недовольны собой и оттого страшно несчастливы. Хотите, я помогу вам измениться?

— Как это измениться? — переспросила Шарлотта, приходя в себя и пытаясь вытащить свой бутерброд из-под феи.

— Объясню, если не будете меня перебивать, — промолвила фея. — Если вы так сильно завидуете Бине, то, может, вы хотите и местави с ней поменяться?

— Чепуха! — фыркнула Грейс. — Такого не бывает!

— Если даш мне договорить, — нахмурилась фея, — то узнаешь, что это просто. Я окутаю тебя волшебной пыльцой, и ты станешь, кем захочешь. Но прежде ты должна отправиться в дом Бины и побыть там немного, чтобы убедиться, что такая жизнь тебе — или любой из вас — по нраву.

Девочки ошеломлённо молчали. Наконец Николь пролепетала:

— Но… но… Бина увидит нас и решит, что к ней в дом забрались грабители.

— И, чего доброго, вызовет полицию, — добавила Эми.

— А вот и нет, — засмеялась фея и ловко отломила кусочек шоколадного печенья. — После того как я посыплю вас волшебным порошком, вы тут же станете невидимыми и сможете незаметно проникать всюду, куда ни пожелаете.

Девочки словно лишились дара речи, а это, поверьте, с ними случалось нечасто.

— Хватит молча глазами хлопать! — рассердилась фея. — У меня мало времени.