1

Любопытный голубь-рябок безо всякой опаски плавно снижался с небес прямо на Орлиную гору, где шумно играли черногорскую свадьбу. Здесь раскинулись самая высокая в Цетине обзорная площадка и мавзолей Владыки Данилы[1]. Прохладный, слегка жестковатый вольный ветер гулял среди дорогих каждому потомку «диких горцев» белых холмов с редкими вкраплениями зелени.

И конечно, любой истинный бокелец[2] не сыскал бы более живописного места для того, чтобы разбить свадебный бивуак…

Зорица — юная красавица в восхитительном белом платье — плавно двигалась по кругу, слегка приподняв пышные кружевные края своего наряда. Ее суженый Милош в черном фраке с бабочкой, взятом напрокат за баснословные деньги, в кипенно-белой рубашке, кружился, воздев руки и пританцовывая возле своей любимой, и, казалось, никого не видел, кроме нее.

Музыкант в вороненом картузе с золотыми вензелями, в таком же праздничном жилете поверх национальной белой вышиванки, наяривал на кленовой скрипке-гусле зажигательный коло. Гусле — грушевидной формы, обтянутая сверху кроличьей кожей с проделанными в ней отверстиями — звучала очень по-турецки. Две струны, сплетенные из тридцати конских волос каждая, пронзительно пищали. Изогнутый в дугу смычок музыканта больше напоминал лук с натянутой тетивой. А вот гриф инструмента являл собой произведение искусства. Вверху, где колки закручивают струны, была вырезана фигурка национального героя балканской республики Ивана Черноевича[3]. Гости свадьбы — молодые и не очень, — взявшись за руки, двигались в такт вокруг молодоженов, улыбаясь виновникам торжества и друг другу.

Кроме гусле мелодию поддерживала гайда, похожая на набор кельтских волынок: трубы из кизилового дерева, козий мех и удивительные звуки, превосходно ложащиеся на основную музыкальную тему танца. Мастерство того, кто дул в эти многочисленные трубки, не вызывало сомнений.

Но все же играющий на гусле был заводилой — подсказывал танцующим движения старинного коло, который они явно подзабыли. Незаурядное воображение музыканта, его яркая и живая мимика зажигали веселье гостей и захватывали их целиком. Сочетание струнных и духовых инструментов рождало мелодию и динамичную, и чувственную одновременно.

Наконец мастер игры на гусле завершил свой пассаж виртуозной кодой.

— Браво! — кричали гости, впечатленные игрой балканской скрипки.

— Молодцы! — вторили им сквозь шквал аплодисментов танцоры.

Музыканты взяли граненые фужеры со сливовицей и отсалютовали ими всей свадьбе, весело раскланиваясь.

Подружка невесты заметила, что музыканты утомились, а молодежь еще не наплясалась. Лукаво прищурившись, она прикусила ноготок, а затем проскользнула к диджею, заскучавшему за современной аппаратурой в сторонке, и что-то шепнула ему на ухо. Паренек с роскошной курчавой шевелюрой — видимо, ее старинный приятель, а то и родственник — понимающе кивнул головой и привычным движением вздернул большие наушники с шеи на голову.

раздалась над округой задорная песня украинской группы «Воплi Вiдоплясова».

— Очень модная в Европе! — запыхавшись, заговорщически сообщила подружка невесте и жениху, когда подбежала к ним. Они только радостно кивнули в ответ.

Новая песня понравилась всем, никто не захотел уходить со смотровой площадки, превращенной в танцевальную, — ни местные гости, ни приезжие. Диджей, довольный произведенным эффектом, махал руками, приветствуя танцующих.

несся голос Олега Скрипки над балканскими горами.

Сельские музыканты громко смеялись, внимая популярной украинской музыке, сменившей черногорскую народную. Они снова салютовали ополовиненными фужерами сливовицы исполнителю — теперь невидимому, но очень хорошо слышному.

Старики, которые до того невдалеке о чем-то беседовали с монахом — братом Павлом, приглашенным из Цетинского монастыря, расположенного у подножия горы, — прервали свой разговор и прислушались к напеву далекой славянской страны.

— Добро… Одлично… Фино… — хвалили веселье пожилые черногорцы.

Всеобщая радость достигала апогея, когда внезапно раздался первый громкий хлопок. Взрывная волна смела со специального стола старинные бутылки с домашней сливовицей. Раззадоренные гости шумно зааплодировали, выкрикивая обычные здравицы молодоженам.

— Рановато палите, братишки! — сказал кто-то из стариков.

Есть такой старинный черногорский обычай: стрелять на свадьбе, да так, что власти даже штрафуют за нарушение гражданского спокойствия.

Ах, если бы это была праздничная канонада…

Второй взрыв накрыл диджея вместе с его аппаратурой. Песня прервалась на полуслове, раздавались лишь звон бьющейся посуды да женские вопли ужаса. Несчастного диджея буквально разорвало пополам, его голова в наушниках выглядывала из-за упавших колонок, и на лице с открытыми глазами будто застыла гримаса крайнего удивления: «Как так?..»

Легкий тент, закрывавший свадьбу от палящего солнца, обрушился на людей, когда раздался следующий взрыв. Уже никто не сомневался — это не свадебная канонада, а самая настоящая, боевая. Людей обстреливали из гранатометов. Бездыханные тела нескольких юношей и девушек остались на танцполе. Уже лежали мертвые — в обнимку, словно братья, — музыканты-виртуозы Дражен и Божен.

Последнее, что успел сделать в жизни молодой муж Милош — это закрыть собой самое главное сокровище, свою красавицу Зорицу. Он навалился на нее сверху, густо залив подвенечное платье горячей ярко-красной кровью.

Несчастные гости в ужасе разбегались, не разбирая дороги: падали, поднимались, срывались с обрыва, бежали по узкой дороге вниз, ломая ноги и крича, крича…