— Это невозможно! — Олеся с размаху швырнула на пол сумку и в изнеможении опустилась на стул. Больно ударилась о него коленкой. — У меня нет больше никаких сил!

Толстая, неуклюжая Эмма, не отличавшаяся большой опрятностью и умом, но зато добрая, заботливая и безотказная, бросилась к подруге. Сблизились они в школе сразу, едва Олеся начала здесь преподавать, и теперь знали друг о друге почти все. Это маленькое "почти"…

— Он преследует меня! — заревела Олеся. — Не дает мне шагу ступить, на уроках просто застывает, не спуская с меня глаз! Я начинаю путаться в цитатах и напрочь забываю все даты! Я не могу ничего вспомнить! Это я, которая знает наизусть чуть ли не всего Пушкина и Байрона! Что мне делать, Эмма?! Меня выгонят, и правильно сделают!

— Ну что ты, что ты! Кто тебя выгонит? — зашептала Эмма, вытирая своим платком щеки подруги. — Дети не видели твоих слез? Ну, и хорошо. Я опять поговорю с Валерием, успокойся, все уладится. Просто нужно попросить родителей мальчика забрать его из школы.

— Нет, только не это! — Олеся даже перестала плакать. — Как мы объясним им причину? Ведь Карен прекрасно учится, и ему нравится здесь!

— Валерий что-нибудь придумает, — ласково отозвалась Эмма. — Предоставь все решать директору.

Вечером она, побыстрее убрав со стола и проверив, не слышит ли Семен, подсела к мужу.

— Я хочу снова поговорить с тобой об Олесе…

Валерий нахмурился, не отрываясь от газеты.

— Мы только недавно обсуждали эту проблему.

Эмма тихонько потянула газету к себе, но Валерий упрямо, по-детски вцепился в "Известия", и в руках жены остался обрывок страницы.

— Я люблю Олесю… — тихо сказала Эмма.

"И я тоже", — чуть не вырвалось у Валерия, но он вовремя прикусил язык.

— Она совершенно не может работать, — продолжала Эмма. — Карен еще ребенок, его детская влюбленность скоро пройдет, поэтому лучше всего попросить родителей…

— Чепуха! — взорвался директор.

Он давно постоянно раздражался в разговорах с женой.

— Ты мелешь ерунду! Отец Карена — известный всей стране журналист! Ты сама прекрасно знаешь, каково нам лишиться сына такого человека! Это скандал для нашей частной школы! Да и чем мне мотивировать свое предложение? Карен Джангиров будет учиться у нас и только у нас! А проблему с Олесей нужно решать иначе!

— Как? — робко спросила Эмма, прекрасно понимая правоту мужа.

— Знал бы как, давно бы решил, — буркнул Валерий, вновь уткнувшись в свои "Известия". — Но я не собираюсь пустить дело на самотек.

Но пока все шло своим чередом. И череда этих дней становилась порой для Олеси невыносима. Она понимала, что выхода нет и в то же время необходимо найти какой-то выход. Искать другую работу ей не хотелось — здесь все оказалось очень подходяще и удобно. Вполне приличная зарплата… С Водяным они расстались навсегда, он не желает видеть даже маленькую Полину, так что рассчитывать особо не на кого. Но директор — уж он-то мог что-нибудь придумать в непростой ситуации с Кареном!

Валерий Малахов увлекся Олесей почти сразу. Она искала место преподавательницы литературы, и ему тотчас понравилась худенькая женщина с тоненькими, чуткими бровями. Казалось, на ее лице они одни только и жили, а глаза, рот, лоб — все отрешенно застыло, необъяснимо и странно для молодой женщины. Наверное, она тяжко переживала свой развод.

Никто не назвал бы Олесю кокеткой. Но Малахов, который никогда женского кокетства не понимал и не признавал, вдруг подсознательно угадал: ее главная сила — именно в нем. Но кокетстве необычном, свойственном лишь маленькой учительнице. Далеком от банальной, примитивной директивы "глазки вниз — глазки вверх". Этому можно выучить и кролика. Светлые очи Олеси ворожили с неясной силой, и грусть окатывала Валерия с ног до головы и затягивала куда-то, куда-то звала… Когда Олеся смотрела на директора молча, как малое, несмышленое дитя, он сразу чувствовал: требуются какие-то решительные действия. Первым прекрасным поступком стало его моментальное согласие взять ее на работу. Валерий не жалел о нем до появления в школе Карена.

Несмотря на кажущуюся отрешенность, Олеся удивительно легко согласилась на связь с Малаховым. Произошло все совершенно случайно.

Эмма хотела уехать с Семеном на Рождество к матери в Питер, а у директора была еще масса неотложных дел. Кроме того, он где-то подцепил насморк. Поэтому поездка в Петербург с его вечными ветрами не очень улыбалась Валерию.

Эмма уехала, а Олеся в последние предрождественские дни ходила такая печальная, такая замученная, что просто смотреть на нее становилось неловко. Может, болела маленькая Полина, может, кто-то еще… Расспросы казались неудобными: почему директор школы вдруг интересуется настроением маленькой учительницы? И тут за Олесей заехал на машине отец.

Малахов много слышал о Глебе Витковском, необычном и известном поэте, типичном Дон-Жуане, прожигающем жизнь столь легко и свободно, словно не он, а она была в его распоряжении.

Изящный человек в очках, помахивающий тростью, по виду — ровесник директора, вошел в его кабинет, даже не постучавшись. И пока Валерий приходил в себя от эдакой бесцеремонности, Глеб спокойно уселся и принялся изливать душу. Он тут же извинился за неожиданное вторжение и заявил, что больше всего на свете любит свою старшую дочь и хочет, даже мечтает быть хоть в чем-то ей полезным. Но, в сущности, он человек бесполезный. Увы…

Директор усмехнулся. Глеб только этого и ждал.

— Послушайте, Валерий Семенович, — наклоняясь к директорскому столу, проникновенно заговорил он. — Почему бы нам вдвоем не посидеть где-нибудь часок-другой? Я знаю, что Эмма Дмитриевна уехала и вы временно свободны.

Хитрые глаза за толстенными стеклами очков…

— Если не можете сегодня, я заеду за вами завтра вечером.

Глеб был так обаятелен, что Малахов начал понимать женщин, щедро одаривающих поэта своей любовью. Жить легко — отнюдь нелегко, и это непростое искусство дается от Бога. Овладеть им невозможно. Разве что попробовать…

И директор решил попытаться. Побыть рядом с Глебом хотя бы вечер… Вечно юный ветреник в шесть секунд опрокидывал все доктрины, опровергал аксиомы, ставил все с ног на голову и почему-то неизменно выходил победителем из любых самых сложных, порой просто тупиковых ситуаций. Им восхищались и ужасались.

Спокойно похоронив первую жену, мать Олеси, Глеб пожил несколько лет со второй и ушел от нее, заскучав по свободе. Он был прирожденный игрок, и, перебирая в руке колоду карт, безошибочно вытаскивал наилучшую и тотчас выбрасывал прочь все остальные.

Глеб заразил директора своим жизнелюбием и оптимизмом. Доля легкомыслия тоже оказалась не лишней. Особенно для задумчивого меланхолика Валерия, не умеющего заводить ни друзей, ни любовниц. Одна только толстая, преданная ему Эмма, любимая школа да телевизор по вечерам — вот и все развлечения. Сыну Семену отец с его тревогами был совершенно чужим и непонятным. Почему — Малахов не знал и старался над этим не задумываться. Иногда, правда, становилось жалко Эмму. Она давно примирилась со своим положением ненужной жены и жила как человек, махнувший на себя рукой. Опустившаяся женщина — всегда знак беды. В последнее время один лишь ее вид вызывал у мужа чувство негодования, приводившее к постоянным взрывам. Почему семья у Малахова не сложилась? Директор не мог ничего объяснить.