Ашот родился завоевателем. Он был хитер и силен, наделен отчаянной волей, огромным честолюбием и умением не сгибаться ни при каких обстоятельствах. Только в жестокой борьбе он видел смысл и цель своего бытия на Земле. И мир, во всяком случае, газетный, он завоевал легко и быстро, буквально за несколько месяцев. Далее предстояло завоевание мира политиков, что было значительно сложнее. Ашот хладнокровно, терпеливо и настойчиво готовился к этому. Вырабатывал свой собственный, запоминающийся раз и навсегда стиль в одежде, своеобразную манеру говорить и двигаться, обдумывал жесты и с титаническим трудолюбием, ночи напролет, изучал иностранные языки. Через год он сносно говорил по-французски и по-английски, понимал немецкий и итальянский и мог кое-что прочитать на арабском. Последнее было уже из области экзотики, но Ашот допускал и ее небольшую долю в своем четко продуманном образе. Он лепил себя, формировал, организовывал по тому конкретному, ясному идеалу, который давно сложился у Ашота-юноши. Теперь пришло время реализовать юношеские мечты и замыслы.

Начал Ашот дерзко — с любовных историй видных политических мужей. Многие журналисты пробовали с ними дебютировать и сделать на этом карьеру, но обжигались и останавливались. Ашот не затормозился. Отлично зная всех самых популярных кинодив, порнозвезд, манекенщиц и проституток, он пообщался с каждой из них отдельно, потратив немало вечеров и денег. Обожавшие Ашота девушки, хотя ни одной из них не перепало даже малой толики чувств и ласк смуглого журналиста (в этом вопросе он, как ни странно, оставался девственно чистым) верещали напропалую, выбалтывая свои и чужие секреты. Щебечущие красотки сделали свое дело: ввели Ашота в курс всех любовных интриг политической Москвы. Остальное было делом журналистской техники. Пять-шесть репортажей, лишенных всякой этики, сделанных чуть ли не из постелей депутатов и министров, написанных с такими подробностями, что сомнений в их подлинности не оставалось, — и о Джангирове заговорила вся страна.

Но купаться в грязи дальше ему не хотелось. Понимая, что чистыми руками ни политику, ни журналистику не делают, Ашот точно так же прекрасно сознавал: долгое пребывание в роли секс-репортера не украсит его и, в итоге, не позволит подняться туда, куда он замыслил. И Ашот предложил одному из приближенных к президенту лиц выкупить у него очередной сомнительный и сугубо интимный репортаж из жизни этого приближенного. Деньги Ашота не интересовали. Ему нужен был непосредственный и прямой выход на сильных мира сего. И он его получил легко и быстро, как добивался всего и всегда на Земле.

На редкость обаятельная наглость черноглазого красавца журналиста, говорящего с напевным армянским акцентом, пленила высокопоставленное лицо, хотя виду он не подал. Небрежно бросил на столик перед уверенным в себе визитером внушительную пачку долларов.

— Я полагаю, этого достаточно? Но вы пришли ко мне не за деньгами, ваш очередной материал — всего лишь удобный повод для визита.

Ашот усмехнулся.

— Вы правы. Я действительно очень хотел бы побеседовать с вами на иную тему.

Беседа длилась не менее получаса. Ашот вышел, ликуя, переполненный торжеством новой, еще одной, огромной победы, но внешне абсолютно бесстрастный.

С того дня началось его стремительное восхождение на самый верх. Теперь его боготворили буквально все. Старшие братья с детства относились к нему с нежностью. В самом начале его пути они всегда старались помочь, чем могли — в основном, деньгами. Сейчас видели в нем необычное существо. Хозяева, сдававшие квартиры, всегда спрашивали:

— Джангиров? Вы родственник?

И, услышав ответ, расплывались в широчайших улыбках.

Продавцы и владельцы окрестных магазинов встречали старших братьев Ашота у порога:

— Почему вы давно не заходите? А как поживает ваша жена? А дети? Мы всегда так рады вас видеть!

И это была чистая правда. Вся Москва была безумно рада видеть у себя любого из Джангировых.

Маргариту Ашот встретил в квартире известной киноактрисы и своей старой знакомой. Едва увидев Риту, Ашот понял, что именно она станет его женой. Только Марго годилась на эту роль. И ни на какую другую.

Кареглазая, смазливенькая Маргарита была неудачливой, бесталанной актрисой, безуспешно пробующей себя то в театре, то в кино. Добиваться удавалось лишь эпизодов и то с огромным трудом. От преследующих ее бесконечных несчастий большие глазки Маргариты стали еще больше и беспокойно, тревожно перебегали с лица на лицо, словно спрашивая, когда же наконец кончатся ее муки и режиссеры обратят на нее должное и заслуженное внимание.

"Рыжий ангел" — тотчас прозвал ее Ашот и с ходу помог получить небольшую, но интересную роль в фильме знакомого продюсера. Сияющая Маргарита заявилась к Ашоту домой, чтобы поблагодарить. Ашот усадил ее, и пока она с изумлением рассматривала роскошные апартаменты преуспевающего журналиста, сам накрыл на стол. Вечерами он всегда отпускал экономку, предпочитая проводить предзакатное время в одиночестве.

Был как раз тот час, когда читать без света уже нельзя, а зажигать его еще не хочется. Ашот больше всего любил эти минуты. Отодвинув бумаги на край стола, выключив компьютер и телефон, он обычно сидел в кресле, вытянув ноги, расслабившись, закрыв глаза и наслаждаясь коротким покоем. В квартире стояла полная тишина. Сегодня ее нарушило появление Маргариты. Но Ашот был очень рад этому.

— Прекрасное вино! — прошептала гостья. — Никогда не пила ничего подобного.

Журналист улыбнулся.

— Недавние поставки из Франции. Хотите еще?

Маргарита молча кивнула. Она не догадывалась о продолжении диалога.

— Итак, — чарующе улыбаясь, Ашот, умеющий говорить только четко и деловито, точно так же, как всегда привык мыслить, — я хотел бы сформулировать основную идею нашей встречи. Прежде всего, я очень признателен вам, — он галантно поклонился, — за неожиданное посещение. Впрочем, я на него рассчитывал. Как это ни грустно, но я должен вам сообщить, что актрисы — ни плохой, ни, тем более, хорошей — из вас никогда не получится. Это общее и вполне компетентное мнение. Так что не тратьте времени даром. Оно нынче очень дорого. Кроме того, мне искренне жаль ваши слабые силы и нервы, которые быстро измотаются в неравной борьбе. Поэтому, Рита, выходите за меня замуж. Это лучше всего, и более превосходного варианта вам никто никогда не предложит. Можете не давать ответ немедленно, а подумать. Но не слишком долго. Вот и все, что я хотел сказать, рыжий ангел.

Маргарита в полном замешательстве молчала. Она не удивилась бы, если бы смуглый журналист затащил ее в свою постель, не возмутилась бы, если бы он попросил ее переспать с продюсером, но то, что происходило, было выше понимания юной Марго. Глаза ее беспокойно заметались, как пойманные ладонью бабочки.

— Я… — робко начала она срывающимся, внезапно осипшим голоском.

Ее суетная душа жалобно вопрошала о чем-то.

— Вы мне нравитесь! — объявил Ашот. — И вы должны стать моей женой.