* * *

Сирия. Провинция (мутафаза) Хомс, район древней Пальмиры, март

На командно-наблюдательном пункте отдельной штурмовой роты, закрепившейся в ходе наступления сирийской армии, находился командир подразделения капитан Адан Сабир, его заместитель старший лейтенант Юнис Маджид и российский военный советник капитан Юрий Волченков. Связист роты сварил кофе. Офицеры наслаждались ароматным напитком, обсуждали создавшееся положение. Говорили все на русском, так как и Сабир, и Маджид обучались в военно-учебных заведениях России.

– Уперлись мы в этот проклятый хребет, – проговорил ротный, – а как все шло гладко до сих пор! Да, наступали медленно, но за сутки проходили десять-пятнадцать километров. Освободили Эр-Катур, Саар и заняли эту высоту, за ночь выбив радикалов, и вот на тебе, встали.

Заместитель кивнул:

– Да. А до Пальмиры осталось всего ничего. Одно успокаивает: обе бригады приостановили наступательные действия, не мы одни.

Российский капитан, поставив на складной столик пустую чашку, сказал:

– Так этого, господа офицеры, и следовало ожидать.

Сирийцы посмотрели на него.

– В смысле? – спросил ротный.

– Будем говорить о роте, а не о всех силах, брошенных на Пальмиру. Посмотри на карту, Адан.

Сабир убрал чашку, протер полотенцем столик, разложил полевую карту:

– Ну и что? Вижу нашу высоту Астара, хребет Умгдум, куда отошли боевики, развалины деревни перед ним, Черный холм недалеко от восточного прохода, долину, изрезанную балками и оврагами.

– Сколько километров от выступа Астара до хребта? – задал вопрос Волченков.

Сирийский капитан провел курвиметром по карте, выдал:

– По прямой пять тысяч семьсот метров. Но не вижу связи с основным наступлением и отступлением игиловцев.

– Между тем она прямая и очевидная. Рота взяла позиции боевиков на высоте и возле нее за четыре часа. Ты где-нибудь еще видел, чтобы игиловцы так быстро сдавали свои позиции?

– Я считаю, что мы их вынудили отступить.

– Ротой, пусть и усиленной танковым и минометным взводами и подразделением иранцев? Ротой, у которой семь БМП-2, четыре танка, четыре полевых миномета и в общей сложности сто пятьдесят два человека, выбили отряд игиловцев «Куфир» численностью в двести боевиков? Отряд, по данным сирийской разведки, подтвержденным нашими специалистами, имеющий на отделение по пикапу, девять танков «Т-62» и минометную батарею, вооруженную американскими «М-120»? Причем отряд, занимавший оборону. Ведь тебя же учили в России, что для успешного проведения наступления необходимо как минимум трехкратное преимущество в живой силе и технике. Мы преимуществ, кроме БМП, не имели, а по личному составу, минометам и танкам заметно уступали обороняющимся.

– Что ты хочешь этим сказать, Юра?

– То, Адан, что боевики не имели целью любой ценой удерживать высоту Астара и прилегающий к ней рубеж. Они сдали его, отойдя организованно и быстро на заранее подготовленные позиции на участке между Умгдумом и развалинами деревень, поближе к поселку Тара, где, как известно, находится штаб командующего боевиками юго-западного направления Фераза аль-Ахдара. И теперь террористы могут сдерживать нас с позиций на хребте, что, впрочем, успешно и делают.

Сириец прикурил сигарету:

– Возможно, боевики и провели организованный отход, но сейчас для ИГИЛ любая оставленная деревня, любая высота – большая потеря.

– В глазах спонсоров?

– Вообще. Как только в Сирию пришли военно-космические силы России, мощь террористов значительно снизилась. Они лишились баз снабжения, складов с боеприпасами, командных пунктов. Крупные базы понесли серьезные потери, резко упали доходы от контрабанды нефти. Все больше небольших отрядов, которые раньше воевали против нас, выходят из войны, а некоторые поворачивают оружие против самого ИГИЛ.

– Это, мой друг, не значит, что боевики будут теперь умирать за каждый метр подконтрольной территории. В нашем случае они поступили тактически грамотно, да и чему тут удивляться, ведь у ИГИЛ командиры подразделений в большинстве случаев – офицеры армии свергнутого американцами Саддама Хусейна. А те проходили учебу в тех же вузах России и Советского Союза, что и мы с вами. Кроме того, у них большой опыт противодействия войскам западной коалиции. Смотри, Адан, почему мы не можем не только наступать, но и чувствовать себя относительно спокойно на уже занятых позициях? Какую имеют дальность стрельбы американские минометы «М-120»?

– Где-то семь километров, – ответил заместитель.

Волченков поправил молодого старшего лейтенанта:

– До семи тысяч двухсот метров, а при использовании активно-реактивных мин – до десяти с половиной километров. Не думаю, что у игиловцев есть «АРМы», но даже обычными минами они без проблем могут долбить нас, выведя батарею за Черную высоту. Да, танки «Т-62» – хорошие машины, но имеют стопятнадцатимиллиметровую пушку и дальность стрельбы только до шести километров. Но это компенсируется минометами. У нас же российские полевые минометы «ПМ-120» бьют максимум на пять тысяч семьсот метров, значит, в состоянии накрыть лишь передовые подразделения отряда «Куфир». Но командир отряда Самер аль-Диаб, в прошлом ротный в Иране, – далеко не идиот. Он не будет подставлять своих людей и отведет их к развалинам. И свои «Т-62» в нужное время переместить сможет. Однако не будем отвлекаться на тактические возможности боевиков. Главное, что мы не можем ни наступать, ни наносить противнику сколь-нибудь значительный урон. Контратаковать игиловцы, похоже, не собираются, значит, в состоянии удерживать наши силы. Вот какая связь между расстоянием и позициями.

Старший лейтенант Маджид воскликнул:

– Но мы не можем топтаться на месте! Боевой дух поднимается при достижении успеха, в позиционных боях он ослабевает.

– Боишься, что твои бойцы разойдутся по домам? Благо населенные пункты, откуда родом большинство этих солдат, уже восстанавливаются после войны.

– Никто никуда не уйдет, – хлопнул ладонью по столу Сабир, – в худшие времена дрались, а сейчас тем более. Но с боевым духом Юнис прав. Мы же должны что-то предпринимать.

– У тебя есть командование, запроси порядок дальнейших действий, – улыбнулся Волченков, – может, умные штабные головы что-то дельное и подскажут.

– С умными штабными головами, как ты, Юра, выразился, я уже говорил, я хочу узнать твое мнение. Ведь ты же мой советник. Что посоветуешь, капитан?

– А что тебе подсказали в штабе бригады?